Евгения Калашникова

— Не могу вам передать, старина, как я был изумлен, когда понял, что люблю ее.

Как дом, где жила Дэзи, всегда казался ему таинственней и привлекательней всех других домов, так и ее родной город даже сейчас, без нее, был для него полон грустного очарования.

Если тебе вдруг захочется осудить кого-то, — сказал он, — вспомни, что не все люди на свете обладают теми преимуществами, которыми обладал ты.

Сдержанность в суждениях — залог неиссякаемой надежды.

Так обо мне там скучают? — ликуя воскликнула она.
— Весь город безутешен. У всех машин левое заднее колесо выкрашено черной краской в знак траура, а берега озера всю ночь оглашаются плачем и стенаниями.

Нет смятения более опустошительного, чем смятение неглубокой души

Тридцать — это значило еще десять лет одиночества, все меньше друзей-холостяков, все меньше нерастраченных сил, все меньше волос на голове.

плотного шелка, льняного полотна, тончайшей фланели

Американцы легко, даже охотно, соглашаются быть рабами, но упорно никогда не желали признать себя крестьянами.

– Если тебе вдруг захочется осудить кого-то, – сказал он, – вспомни, что не все люди на свете обладают теми преимуществами, которыми обладал ты