Друзья

Солнечный свет скрывает в себе целых семь цветов. Да и вообще в мире есть много вещей, которые прячутся он наших глаз, и разглядеть их не так уж просто. Некоторые из них можно увидеть почти сразу, как эту радугу, стоит только поменять угол зрения. Но иногда надо пройти долгий нелегкий путь, и только в самом конце тебе вдруг откроется то, что все это время было от тебя скрыто.

На острове были холмы. На холмах рос лес. А в лесу, совершенно неожиданно, было большое поле. Внешне оно напоминало пустырь, но, в отличие от пустыря, на обоих краях этого поля стояли футбольные ворота. Несмотря на то, что кругом был лес, звук моря долетал даже сюда.

Иногда, если кто-то есть рядом, то чувствуешь себя гораздо бодрее и увереннее.

Пока не попробуешь, не знаешь, что получится

мире есть много вещей, которые прячутся он наших глаз, и разглядеть их не так уж просто. Некоторые из них можно увидеть почти сразу, как эту радугу, стоит только поменять угол зрения. Но иногда надо пройти долгий нелегкий путь, и только в самом конце тебе вдруг откроется то, что все это время было от тебя скрыто.

Они даже не понимают, что я боюсь. И вот это-то и есть самое страшное!

То и дело налетал прохладный ветерок. Осень, спустившись потихоньку с неба на землю, затаилась и ждет не дождется, когда же ей наконец можно будет окончательно вступить в свои права.

Где-то далеко, у самого горизонта, вода поднимается, начинает движение к берегу и, становясь волной, накатывает на скалы.
И так раз за разом, как глубокое дыхание гигантского животного. Интересно, сколько вдохов и выдохов сделал за свою жизнь земной шар? Сколько еще будет биться море о берег?
Горизонт изогнулся дугой, будто зовет: «Доберись до меня!» Дразнится, стоит у меня на пути. Но как ни старайся, до горизонта дойти невозможно.

Интересно, а я когда-нибудь научусь чему-нибудь такому, чтобы после этого почувствовать, что мне не жалко умирать? Как бы мне хотелось, чтобы в моей жизни была такая цель — тогда даже если я ее и не достигну, то хотя бы буду знать, что она есть. А иначе зачем вообще жить?

Получается, что вначале мы следили за дедом, но как-то незаметно поменялись ролями — и теперь уже он следил за нами. Смотрел и все подмечал. Совсем не так, как моя мама, — она хоть и не сводит с меня глаз, когда сидит рядом и потягивает вино из бокала, но на самом деле ничего не видит.