Палеонтология антрополога. Иллюстрированный путеводитель в зверинец прошлого

Термитник – это же отличная консерва с несколькими килограммами белка внутри, только сделанная фактически из бетона, надо лишь уметь её раскурочить. Если у некоторых животных – трубкозубов, панголинов, муравьедов – открывашки встроены от природы, то гоминидам приходилось изгаляться и напрягать интеллект. Поучительно в этой ситуации то, что, даже будучи крайними вегетарианцами, парантропы, видимо, не упускали случая поесть «мясца», хотя бы даже и термитьего.

Другими аспектами «вегетарианизации» свиней было то, что они стали менее злобными и более вкусными, а через это оказались фирменным блюдом в меню многочисленных кошек.

Но, как нередко бывает в эволюции, именно это и позволило его потомкам в итоге выжить – недаром с тех времён сохранилась поговорка «старая проверенная адаптация лучше новых двух».

Саблезубые кошки шарахались от саблезубых павианов – даже большому хищнику совсем ни к чему даже небольшая рана, которая ослабит его и снизит его охотничьи успехи, лучше держаться подальше от многочисленных, организованных и нахальных крикунов, а пропитаться можно и безобидными антилопами.

Одна из важных особенностей кошек современного типа – коническое сечение сравнительно коротких клыков, отличающееся от длинных плоских режущих «сабель» и «ятаганов» саблезубых родственников. Кошкиными клычушками проблематично запилить слона и даже носорога, зато очень удобно пробивать головы и ломать шеи не слишком большим незадачливым приматам.

Прототип усато-полосатого ужаса – Lokotunjailurus emageritus и L. fanonei (7,4–5,5 млн л. н.) – крупные, но достаточно грацильные кошки, без махайродусовых заскоков, но со своей странностью: на первом пальце кисти коготь был вдвое больше, чем на прочих. Можно догадываться, что такие грабли возникли неспроста, а для заграбастывания какой-то очень бодрой добычи. С семи миллионов лет и доныне живут в Африке и мелкие кошки – Felis. Может показаться, что они-то были нашим предкам совсем параллельны, но не надо ориентироваться на их диванно-подоконных потомков: дикая кошка – серьёзный зверь, а детёныши наших предков имели размер мартышки, так что по случаю вполне могли зайти на ужин камышового котика.

Парадоксальным образом, стремление сделать «как в дикой природе» в современных условиях приводит к бо́льшим нарушениям экосистемы, чем при активном вмешательстве людей. Байка про «тонкую саморегулирующуюся» природу – просто байка. При изменении одного-двух параметров всё идёт наперекосяк, а жильцы с энтузиазмом уничтожают свою квартиру, превращая её в непригодную для обитания помойку.

Среди как обычных людей, так и профессиональных палеонтологов бытует мнение, что словом «останки» должно называть лишь останки людей, тогда как древние части животных недостойны этого и могут означаться лишь как «остатки». Антропологу же это не очевидно, так как антрополог прекрасно знает, что человек – это лишь один из видов животных. Выделение человеческих «останков» как особенных в основе своей восходит к религиозному воззрению на человека как единственного обладающего душой, а потому странно использовать такое разделение в книге о наших предках. Так что, заранее навлекая на себя гнев со всех возможных сторон, всё же в нашем повествовании все останки будут уважительно именоваться именно так. Конкуренты и соперники были важнейшей частью нашей эволюции, без них мы не стали бы собой, а потому звери явно не заслужили унижения.

Так что с этого момента и во все последующие времена кошки жрали обезьян (а если кому-то не нравится это «нелитературное» слово, то я добавлю: не только жрали, но и громко чавкали, и кровь с усов шершавым языком слизывали. И из пасти у них воняло).

Халява кончилась.

Как показывают наблюдения за мартышками, павианами и свиньями в Африке, иногда они очень даже взаимодействуют: привередливые обезьянки едят не всё, что срывают, а много просто бросают на землю. Там же эти огрызки часто подбирают неприхотливые хрюшки, которые достаточно целенаправленно держатся под фруктовыми деревьями и внимательно следят за приматами на ветвях. Так что павиан свинье очень даже товарищ!