Между роботом и обезьяной. Искусство найти в себе человека

Среди популярных «запретных» явлений – нельзя «ныть», жаловаться, страдать, стыдиться и так далее – в общем, запрет на слабости в разных их проявлениях. При такой позиции любое обсуждение эмоциональных реакций превращается в попытку что-то себе запретить или приписать собеседнику эту самую попытку запрета. Говорят, например, о стыде как о резком прерывании «неправильного» желания – хорошо, запретим себе это прерывание, разрешим бесстыдство. Это же правильно? Или про злость: попытка реабилитировать злость как нормальное переживание может превратиться в разрешение себе срывать злость на всех, ведь это же «правильное» чувство, психолог разрешил! Происходит постоянное колебание маятника от функционального робота, которому запрещены все «неправильные», «мешающие» чувства, до своеобразной обезьяны, которая любые свои чувства и аффекты воспринимает как прямой стимул к действию, и сразу, без осмысления и проживания, вываливает их на окружающих. Кто-то застревает на функциональном уровне, кто-то остается на сверхэмоциональном полюсе, и рядом с такими людьми бывает так же тяжело, как и с бесчувственными.

Поэтому, как это ни парадоксально, ощущение безопасности человека в мире и в отношениях рождается из возможности прямо, без унижений и без разрыва отношений говорить с близким человеком о своем недовольстве и злости, о своих желаниях и потребностях, обсуждать разногласия. Психотерапевтические группы становятся безопасны не тогда, когда все друг друга хвалят и подбадривают, а когда становится возможным в них говорить о сложных переживаниях, в том числе и в отношении членов группы: «я злюсь на тебя», «я боюсь тебя». Говорить – и не быть отвергнутым с порога, а выслушанным и признанным в своем праве чувствовать то, что ты чувствуешь.

забота – это действие, определяющееся в первую очередь потребностями и переживаниями того, на кого она направлена, а не того, кто заботится.

поскольку будущее скрыто от нас, мы, по сути дела, фантазируем о нем, исходя из того, как ощущаем себя в дне настоящем.

близость опасна, ты расслабишься, и в этот момент что-то плохое и произойдет.

Распознавание своего недовольства чем-то и признание собственной злости – начальный этап выхода из психологической зависимости

Форма для выражения пассивной агрессии всегда выбирается такая, чтобы «за руку» поймать было невозможно – всегда последует «я не это имел/a в виду» (а если говоришь очень туманно, то действительно можно запутаться в интерпретациях). И это не злой умысел и коварный расчет – чаще всего пассивно-агрессивные люди плохо осознают свою агрессию, а активно-агрессивные попытки окружающих «достучаться» сильно пугают. И тут происходит опасный замкнутый круг: сталкиваясь с уходом от прямого контакта, более открыто-агрессивные партнеры часто усиливают давление, пассивно-агрессивный еще сильнее забивается в угол – и спираль агрессии раскручивается. Это один из сценариев разворачивания эмоционального, а то и физического, насилия.

Главный вопрос привязанности и близости: ты со мной?
Даже когда ты злишься на меня – ты все еще со мной? Ты выдержишь мой гнев, мой стыд, мое горе, мою тоску – или мою радость? Будешь рядом или сбежишь – в компьютер, в работу, в алкоголь, в детей, к друзьям, к возлюбленным?

Как отмечал Виктор Франкл, счастье – это побочный продукт жизни человека в соответствии с его ценностями и смыслами.

Чем больше у меня уверенности в собственных ценностях и в том, что они разделяются не только мною, тем меньше возникает желания возвыситься над другими и отодвинуть их с характерной высокомерной гримасой. А уверенность рождается тогда, когда эти ценности реализуются мною самим, и этот процесс дает мне удовлетворение, сигнализируя – да, ты идешь по своему пути. Тогда уже не хочется рассказывать другим, какие у них плохие тропы по сравнению с твоей. И это не мешает в некоторых случаях сказать: «Ты знаешь, на моей тропе меньше коряг и осыпей. Объективно. Но это тебе решать, как и куда идти»