Врата

Странная штука этот страх. Я его не ощущал. Я знал, что остаюсь здесь по единственной причине - из-за страха, но в то же время мне казалось, что я не боюсь, только проявляю благоразумие.

- Вы себя лучше чувствуете, Боб?
- Лучше? - Я удивляюсь этому глупому вопросу, потом начинаю думать, и, странно, мне действительно лучше. - Да. Кажется. Не то, что называется хорошо. Но лучше.

- Знаешь что, Зигфрид? Забавно. Всю жизнь... сколько прошло с тех пор? Сорок лет? И тогда и теперь у меня сумасшедшее представление, что любовь - это когда что-то в тебя вставляют, а потом вытаскивают.

Беспокойство из-за того, что Шики Бакин хотел оставаться калекой; и беспокойство, почему я сам этого хочу.

большие мозги опять породили мышь

Есть люди, которые никогда не достигают определенного пункта в своем эмоциональном развитии. Они не могут вести легкую нормальную жизнь с сексуальным партнером долгое время. Что-то внутри у них не выносит счастья. Чем им лучше, тем больше им хочется уничтожить это счастье.

Она отвечала осторожно, но дружелюбно, поэтому я тоже говорил осторожно и дружелюбно.

Наконец я выпаливаю: "Слушать их! Зигфрид, ты старая спятившая жестянка, я только и делаю, что слушаю их. Я хочу, чтобы они сказали, что любят меня. Я даже хочу, чтобы они сказали, что ненавидят меня, все что угодно, лишь бы говорили со мной обо мне - от самого сердца. Я так напряженно прислушиваюсь, что даже не слышу, когда кто-нибудь просит меня передать соль".

Когда я сижу на пиру жизни, Зигфрид, я так занят мыслями о том, как оплатить чек, думаю о том, что подумают обо мне, платящем по чеку, люди, думаю о том, хватит ли мне денег, чтобы расплатиться, - я так занят всем этим, что не начинаю есть.

Он сердит меня. А когда я сердит, я забываю о своей боли. А мне больно, и я не знаю, как это прекратить.