Картина без Иосифа

По нашим представлениям, люди должны ходить, говорить, видеть и слышать. Если они не могут делать это нормально, мы ставим на них клеймо, избегаем контакта, вынуждаем их отказаться от желания считать себя полноценными, хотя само по себе понятие полноценности никак не определено.

Смерть — это не освобождение ни для кого, кроме умирающего. Для живущего это ад, который все время меняется.

— Дентон, инспектор. Поскольку вы ему не позвонили, он предполагает, что вы разбились всмятку где-то на M1 или М6. Если вы поселитесь у Хелен или она у вас, вы чертовски облегчите жизнь всем нам.

— Я работаю над этим, сержант.

— Хорошо. Позвоните бедному парню, ладно? Я сказала ему, что в час дня вы были еще живы, но он не слишком поверил, ведь я не видела вашего лица. А что такое голос по телефону? Его можно легко подделать.

Все, что носил тесть, выглядело достаточно старым, чтобы свидетельствовать о полном отсутствии интереса к одежде, обязательном для провинциальной знати.

страсть неизбежно ведет к разрушению и единственное безопасное состояние – это безразличие

Заниматься любовью достаточно просто. Другое дело — жить. Это дьявольски трудно.

Иногда жизнь и ее общая бестолковость встает на пути чьего-то «вместе», — произнес он. — Когда это случается, легко потеряться и забыть то, с чего все начиналось, куда ты идешь и, прежде всего, почему ты идешь с кем-то.

Потому что можно любить женщину, заниматься с ней любовью, заставлять ее полностью отдаваться, но не признаваться в этом и не позволять дотрагиваться до своей сути. Ведь это означает окончательный отказ от всех барьеров, после которого ты перестаешь быть самим собой. Оба это знали, потому что не раз пересекали все мыслимые границы с другими партнерами.

тиру, словно прикидывал, хватит ли места для Пината, когда он родится. Еще он хотел поговорить со мной о том, что значит быть матерью, в чем выражается моя любовь к ним, а также как я приучаю их к дисциплине. Социальные работники вечно долдонят об этом. — Она включила лампу. Ее абажур был накрыт красным платком. Когда лампочка горела, большие пятна клея под тканью выглядели как Америка. — Вот я и подумала, что это мой новый социальный работник и вырядился так, чтобы меня обмануть.
— Но ведь он не говорил вам об этом.
— Он просто смотрел на меня так же, как они, сморщив лицо и нахмурив брови. — Она забавно изобразила фальшивое сочувствие. Линли не сдержал улыбки. Она кивнула. — Они тут шныряют с тех пор, как я родила первого ребенка, мистер. Никогда не помогают и ничего не могут изменить. Они не верят, что ты лезешь из кожи вон, пытаясь сделать как лучше, а если что-то случается, то виновата всегда ты. Я их ненавижу. Это по их вине я потеряла мою Трейси Джоан.
— Трейси Джонс?
— Трейси Джоан. Трейси Джоан Коттон. — Она показала пальцем на студийную фотографию в центре коллажа. На ней смеющийся ребенок в розовом держал серого мягкого слона. Шейла дотронулась пальцами до

— Он пришел в одежде священника, или как там она называется, но я сразу смекнула, что он мог ее просто надеть. Социальная служба присылает своих людей разнюхивать, что да как, а одевают их как священников, разыскивающих грешников. Я нагляделась на таких, можете мне поверить. Они являются сюда по крайней мере два раза в месяц, ждут как стервятники, чтобы я ударила кого-нибудь из своих сыновей, тогда они смогут забрать их у меня и определят, как они считают, в приличный дом. — Она невесело засмеялась. — Могут ждать до посинения Старые трепаные козлы.
— Почему вы решили, что он из Социальной службы? У него была какая-нибудь бумага от них? Или он показал вам свою визитную карточку?
— Так он себя держал, когда пришел сюда. Сказал, что хочет поговорить о религии. Типа, куда я посылаю своих детей, чтобы они узнали про Иисуса? И ходим ли мы в церковь и в какую? Но все время оглядывал ква