Живой труп

Самая лучшая любовь бывает такая, про которую не знаешь.

И как бы смешны вы были, если бы не были так гадки.

Эта девушка так же нравственно чиста, как голубь. И мои отношения с ней дружеские. Если, может быть, на них есть оттенок поэтичности, то это все-таки не уничтожает чистоты – чести этой девушки.

Это степь, это десятый век, это не свобода, а воля

бросает мужа, значит, стоит он того. Надо радоваться, а не печалиться, что можешь освободиться от такого дурного человека

А ведь ты знаешь, мы любим людей за то добро, которое мы им сделали, и не любим за то зло, которое

Мне, матери, видеть дочь разведенной не легко. Поверь, что очень не легко. Но все лучше, чем загубить молодую жизнь.

Только любовь дорога.

А ведь ты знаешь, мы любим людей за то добро, которое мы им сделали, и не любим за то зло, которое мы им делали.

Теперь новое поколение уж не может довольствоваться идеальными отношениями. La possession de l’âme ne leur suffit plus.[7]

Федя. Это превосходный человек. Он приезжал звать меня домой к жене. Она меня, дурака, любит, а я вот что делаю.
Маша. Что же, это нехорошо. Надо к ней ехать. Надо ее пожалеть.
Федя. Ты думаешь, надо? А я думаю, не надо.
Маша. Известно, коли не любишь, так и не надо. Только любовь дорога.
Федя. А ты почем знаешь?
Маша. Должно, знаю.
Федя. Ну, поцелуй меня. Чавалы! Еще «Лен», и тогда шабаш.
Начинают петь.

Ах, хорошо! Кабы только не просыпаться. Так и помереть.
Занавес

Васильевич Протасов (Федя).
Елизавета Андреевна Протасова (Лиза), его жена.
Миша, мальчик, их сын.
Анна Павловна, мать Лизы.
Саша, сестра Л

И жизнь и смерть для гения безразличны. Я умираю в жизни и живу в смерти

Всем ведь нам в нашем круге, в том, в котором я родился, три выбора – только три: служить, наживать деньги, увеличивать ту пакость, в которой живешь. Это мне было противно, может быть, не умел, но, главное, было противно. Второй – разрушать эту пакость; для этого надо быть героем, а я не герой. Или третье: забыться – пить, гулять, петь. Это самое я и делал. И вот допелся.

Жить надо, а не хныкать.

А ведь ты знаешь, мы любим людей за то добро, которое мы им сделали, и не любим за то зло, которое мы им делали.

Tout ça est dégoutant

как бы смешны вы были, если бы не были так гадки.

мы любим людей за то добро, которое мы им сделали, и не любим за то зло, которое мы им делали.

А ведь ты знаешь, мы любим людей за то добро, которое мы им сделали, и не любим за то зло, которое мы им делали.