Дар

Как иные говорят с южным или московским акцентом, так мать и дочь неизменно говорили между собой с произношением ссоры.

Он был слеп как Мильтон, глух как Бетховен, и глуп как бетон.

Дуб — дерево. Роза — цветок.
Олень — животное. Воробей — птица.
Россия — наше отечество. Смерть неизбежна.

Из-за нее я едва не забыл бабочек и вовсе проглядел русскую революцию.

Питался он почти только кашей: прямо из горшка — серебряной столовой ложкой, почти четверть которой сточилась о глиняные стенки в течение тех двадцати лет, за которые он сточился сам.

Дождь полил шибче, точно кто-то вдруг наклонил небо.

За последние десять лет одинокой и сдержанной молодости, живя на скале, где всегда было немножко снега, и откуда было далеко спускаться в пивоваренный городок под горой, он привык к мысли, что между обманом походной любви и сладостью ее соблазна – пустота, провал жизни, отсутствие всяких реальных действий с его стороны, так что иной раз, когда он заглядывался на прохожую, он купно переживал и потрясающую возможность счастья, и отвращение к его неизбежному несовершенству, – вкладывая в это одно мгновение образ романа, но на среднюю часть сокращая его триптих.

Ступишин пошел ждать какой-то редкий, почти легендарный номер трамвая

и чуть не упал на тигровые полоски, не поспевшие за отскочившим котом

несчастная маршрутная мысль, с которой давно свыкся человеческий разум (жизнь в виде некоего пути) есть глупая иллюзия: мы никуда не идем, мы сидим дома