Смотрители маяка

Люди говорили: «Эта работа не принесет тебе добра, Артур, ничего хорошего после смерти Томми; ты должен быть с Хелен, вот где, дома с ней», но у него остался только маяк. Это место спасло его душу, но он знал, что разум покинул его

Порой вспоминаешь что-то очень странное, например, супружескую пару, у которой мы снимали летний дом. Меня всегда поражало, что владелец дома никогда не работал по понедельникам. Никогда не работал и никогда не будет работать, сказал он мне; он всегда предупреждает об этом на собеседованиях. Потому что он не хочет испытывать это чувство, которое охватывает тебя по воскресеньям, когда надо готовиться к работе и все кажется — как бы точнее выразиться? — не совсем в порядке. Я думаю, что чем сильнее травма, тем крепче мозг цепляется за незначительные вещи. Так проще справиться. В некотором роде я многим обязана человеку, который не работал по понедельникам.

Когда я смотрю в зеркало, я вижу мертвеца. Слышу крики в ночи. Моя голова разлетается на куски

Музыкальная передача на «Би-Би-Си». Получила свое название от фразы «Аллеи жестяных банок» (ассоциация музыкальных издателей и авторов песен в Нью-Йорке). Когда музыканты, входившие в ассоциацию, получали первую запись пластинки, они ставили ее людям, которых прозвали «серыми старичками» — швейцарам в серой униформе. Мелодия, которую они могли запомнить за один-два раза и насвистеть, считалась прошедшей старый тест на серый свист.

Люди не меняются, если стареешь рядом с ними.

У людей, которые любят друг друга, части тел сочетаются — подбородок и рука, согнутый локоть и голова.

Принесли с собой слабый запах сосисок в тесте

Но если тебе нравится взаперти, неважно где, в «Уондсворте» или на маяке, если ты не за решеткой, но все равно в тюрьме во всех смыслах этого слова, с тобой все ясно. С нами в каталажке сидели парни, которые были словно львы. Они сражались, крушили все вокруг или убивали себя, потому что они думали только о свободе. Вот что я тебе скажу, Билл. Я чувствовал себя свободным все время, пока там сидел. Ни разу я не чувствовал себя по-другому. Вот как, понимаешь? Вот что я хочу сказать. Если тебе плохо в башне, дело не в башне.

В Древнем Китае умели измерять время по свече. Чертили линии на воске и следили, какая часть свечи растаяла, и часы не терялись. Можно было собрать воск и снова отлить свечу, если хотелось. И снова завладеть тем же временем.

Нельзя говорить человеку, как ему горевать; это очень личное дело.