Поль Гоген

Солнце выявляет все тайны, кроме своих

Не полагайся же на свои глаза, прохожий, и подумай о том, что художник потратил большия усилия, стараясь проникнуть в сокровенную тайну вещей.

она одинока уже в течение пяти минут или еще на пять минут, и она сердится, но никто, да и она сама не знает, зачем сердится она,—быть может, для удовольствия...

Ему было уже двадцать семь лет, когда он взял в руки кисть, не имея никакого опыта, никаких готовых рецептов, кроме ярких записей своей зрительной памяти.

Гоген сам описал свою жизнь с ван-Гогом и из этого описания, далеко не чуждого раздраженности, видно, что он и ван-Гог были полярностями духа. „Он весь — вулкан, я тоже кипение, но не во вне, a внутри, и борьба между нами была неибежна",—говорит Гоген. И, действительно, ван-Гог был весь—мятеж и надрыв; душа Гогена была детски цельна и бестревожна.

Как примечательно и трогательно это бегство человека от цивилизации, это добровольное искание забвения и тишины для того, чтобы лучше услышать те внутренние голоса, которые заглушаются в нас шумом наших споров и страстей...

„Avez-vous tire de la vente un espoir de depart? J'ai rêve cet hiver souvent à la sagacite de votre resolution. Votre main; tout ceci, pas pour que vous repondiez, mais me sochiez votre, de près ou de loin. Stephane Mallarme"

. Путешествие Гогена на Таити—не partie de plaisir и не искусственное опрощение , a приобщение .

я в этот мир пришел, чтобы видеть солнце и синий кругозор"...

геометрическая полинезийская орнаментика (оружие и утварь) происходит от схематического изображения женского тела. В эпоху матриархата, задолго до французской колонизации (1842 г.), таитянка была богиней — и таковой мечталась она Гогену, таковой воссоздал он ее на своих полотнах.