Ирина Адельгейм

Нас кормят придуманные мною небылицы. Поэтому мне нужно спать и видеть сны. С точки зрения этики это вопрос спорный – что можно зарабатывать на жизнь обманом и выдумками, но людям случается делать вещи и похуже. Я всегда была врушкой, а теперь превратила это в профессию. Можно было бы сразу сказать: «Не верьте в то, что я придумываю. Не доверяйте мне». Мои нарисованные истории отражают настоящий мир, так что по-своему являются правдой.

Каким бы изысканным ни был язык, наш мозг преобразует его в образы. Образ вливается в наш опыт мощной волной, текст же – тоненькой струйкой. Об этом знали великие романисты, отсюда все эти связанные с образами подпорки и тонкие намеки, присобаченные к диалогам: эти «сказала она, и глаза ее засверкали от гнева», «ответил он равнодушно, поудобнее устраиваясь на диване, обитом темно-синим плюшем».

Красные лучи солнца освещали лицо профессора – мягкие, ласковые, они слегка пригревали; казалось, если бы их можно было пить, на вкус они напоминали бы наливку из шиповника.

Он шагает – идеально соответствующий пейзажу своего города. Мир облегает его, словно хорошо скроенный пиджак, сшитый по размеру, во имя его стопроцентного удобства. Господин М. не склонен к высокопарным эпитетам, он всегда занимался машинами, ум у него точный и прагматичный, поэтому слову «счастье» он предпочитает «удовлетворение».

Ему не нравилось присутствие Филиппы, казалось, будто она неумело притворяется другим человеком, имитирует чужую жизнь, словно мотылек, несущий на своих крылышках узор коры давно исчезнувшего дерева.

Казалось, будто тело боролось же с собой и, побежденное, умерло.

— Они должны отомстить за это все, — сказал Стоматолог. — Животные должны разнести это все в пиздец.

— Именно так. Разъебошить это в пень, — подхватила я, и мужчины посмотрели на меня с удивлением и уважением.

Иногда, к сожалению, такое со мной случается, это связано с моей Болезнью.

совмещаю Полезное с Сентиментальным

если не считать маленькой лампочки на голове Матоги, которая дырявила темноту