Алла Горбунова

Смысл бытия открывается в термоядерном пожаре. Вещи исполнены, когда они разрушены

если люди то мёртвые, живые только деревья
среди вереска и камней
и колодцев в земле
близость к деревьям и к мёртвым
есть ещё птицы и звери
и подземные реки
есть ещё дети с глазами колодцев в земле
и старухи покрывшиеся древесной корой
нищие которым птицы приносят хлеб
но отчего я не вижу тебя
.........
я ребёнок и зверь и мертвец что подходит к тебе
вслепую нащупывая экран
между тобой и темнотой лесов
не-человеческая моя любовь
наполняет кофейню водою подземных рек
затопляет кровью из тобой нанесённых ран
звери и птицы приходят тебя спросить
как ты мог и дети с глазами колодцев в земле
поют о стране которую мы не спасли
сотворённой для нас и старухи в древесной коре
поют о предательстве и убийстве любви
нищие протягивают тебе принесённый птицами хлеб
это хлеб той земли которой теперь уже нет
это свет её принадлежащий нам
это сладчайшая из заповедей блаженств
но эту песнь этот хлеб и распавшийся свет
и теченье подземных рек и венозную кровь
и вопрос на который ты не даёшь ответ
ты не слышишь не видишь

листва одуванчиков страны лестригонов
снежное напыление скал лёгкая эта зима
кипарисовая аллея можжевеловый бриз
2
что-то что было прежде того как
на глазном дне перевернулись горы и море
как гроза или тисовый лес
саркофаг или оберег
3
орех-паровоз, фонарь-огурец, чайник-башмак —
меня окружают удивительные вещи
звездаи сердце сердце и звезда
переводится это так: meine lieben Kinder
я принёс вам что-то... что-то небесное...
[моё горящее сердце]

Вороносталь

(хроники забытых городов)
*
город Вороносталь на карте никак не отмечен
это город чёрных драконов причудливых водостоков
менты гогоча допрашивают прохожих
как перевезти на пароме куропатку дракона и спаржу
*
что-то от сталина что-то от готэм-сити
дверь в стене не-помню-куда вела по небу над кладбищем
над фабрикой над печатниками и текстильщиками
из трубы шёл дымкоромыслом и летел дракон
над инженерным мостом через чёрную реку Гудрон
*
я родился здесь на улице подводника и танкиста
сатаниста металлиста хрена-с-горы
я свидетель того как весна приходила в наши дворы
как на промзоне в доме из красного кирпича
маленькая женщина с щелочной улыбкой варила суп
из длинной своей тёмно-русой косы и приговаривала:
сажа в печи крыса в подполье дедовский тулуп и всё такое
*
потом Вороностали не стало
о мой суп из косы арочные мосты мои чердаки и подвалы
и мутанты-коты и мутанты-цветы асфодели мои у Гудрона
и лежат средь руин на моих мостовых полые кости драконов

Море Познанное переплывём
а что там за ним?
нейронные импульсы сны
стволы и ветви дендритов
лес возбуждений
протоплазма
завязь событий
лучи мембран
Темноты

С волосами полными глаз я лежу здесь.

Ты — любишь солнце. Солнце
поднялось и достигло зенита — создаётся Империя.
Расскажи мне, как она рухнет,

спрятанные солнца ночи
высыпают на лице,
как веснушки.
в нечеловеческом диком море
обломки смысла мерцают,
как доски от кораблей,
потерпевших крушение,
среди почкования звёзд.

Ночью всегда что-нибудь во что-нибудь переходит, одно в другое, пятое в десятое.

Ткань неба от алого до алоэ – не ткань, а фламандское кружево: стежками своими проброшенное в воздух, сплетённое из льняной кудели златовласой Гудлейв в старинном городе Брюгге.