ru

Сьюзен Сонтаг

  • O.has quoted2 years ago
    В дневнике я не просто выражаю себя более открыто, чем могла бы в личном общении; я создаю себя.
  • browniehas quotedlast year
    Самое ценное – это жизнеспособность, витальность, но не в том зловещем смысле, как ее понимает Д. Г. Лоуренс, а только воля + энергия + большое желание делать то, что хочется + не «тонуть» в разочарованиях. Прав Аристотель: счастье – это не цель, а косвенное следствие деятельности, основанной на добродетелях
  • browniehas quotedlast year
    Пробовать новый город – все равно что пробовать новое вино.
  • Viktoria Mikishahas quoted2 years ago
    наоборот, фотографии, свидетельствующие о том, что идет вразрез с лелеемыми верованиями, неизменно отвергаются как постановочные. На снимки, которые свидетельствуют о зверствах, совершённых твоей стороной, стандартная реакция такова: они сфабрикованы, зверств таких не было, а трупы привезены противником на грузовиках из морга и выложены на улице. Или, да, такое было, но враг учинил это сам над собой.
  • natalie9alexhas quotedlast year
    находить красоту в военных снимках кажется бессердечием. Но пейзаж с разрушениями – все равно пейзаж. В руинах есть красота.
  • natalie9alexhas quotedlast year
    Задача состоит в том, чтобы созданные образы огорчали: были достаточно конкретными, достаточно детализированными. Сострадание может привести к нравственному суждению, утверждает Аристотель, если под состраданием понимать чувство, возникающее при виде того, кто страдает безвинно. Но сострадание, вовсе не будучи близнецом страха в драмах о катастрофических несчастьях, ослабляется страхом – страх отвлекает от него; страх (ужас) обычно топит в себе сострадание. По мысли Леонардо, взгляд художника должен быть буквально безжалостным. Образ должен ужасать, и в этой terriblitа заключена красота, бередящая душу.
  • natalie9alexhas quotedlast year
    в некоторых случаях образы, которые потрясают, огорчают, ужасают, не теряют своей силы от многократного повторения. Привыкание не происходит автоматически, потому что изображения (переносные, хранимые) подчиняются другим правилам, чем реальная жизнь.
  • natalie9alexhas quotedlast year
    Люди хотят плакать. Жалостное в форме повествования не изнашивается.
    Но хотят ли люди ужасаться? Вряд ли
  • natalie9alexhas quotedlast year
    Шок может стать привычным. Шок может выветриться. Если даже это не произойдет – можно ведь не смотреть. У людей есть средства защиты от огорчений – в данном случае от неприятной информации, если человек хочет и дальше курить. Это представляется нормальным, то есть адаптацией. И как привыкают к ужасному в реальной жизни, так можно привыкнуть и к ужасу некоторых изображений.
  • natalie9alexhas quotedlast year
    Эдмунд Бёрк отмечал, что люди любят смотреть на зрелища страданий. «Я убежден, что мы получаем удовольствие, и немалое, от чужих бед и страданий», – писал он в «Философском исследовании о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного» (1757). «Нет зрелища, к которому мы тянулись бы так жадно, как к зрелищу необычайного и прискорбного несчастья»
fb2epub
Drag & drop your files (not more than 5 at once)