Евгения Лысенко

н и любил вспоминать те времена как доказательство того, чем он мог и сумел бы стать, если б ему заблагорассудилось.

теперь в Риме много о них говорят, – верно, потому, что о чем-нибудь другом говорить опасно.

человек, достигший вечерней поры жизни

В его словах не было ни вызова, ни издевки — они выражали твердую волю, делавшую будущее столь же непреложным, как прошлое. Его аргументы здесь роли не играли, сила была в человеке, а не в его умении убеждать.

Жаль мне Эвники и моей мурринской чаши, но Эвника свободна, а чаша уйдет со мной.

Народ, достойный своего императора!

«Я буду верить в его милосердие, — говорил он себе, — даже если увижу ее в пасти льва!»

Петроний нахмурился и с выражением внезапной скуки и досады возразил:
— Ты можешь, божественный, осудить меня на смерть, если я тебе мешаю, но не пугай меня ею — богам лучше известно, боюсь ли я ее.

Боги не любят повторяться.

Ты его ненавидел, а он тебя любил. Ты предавал на муки его приверженцев, а он хочет тебя простить и спасти.