Вместо ответа он взял меня за руку и потащил за собой наружу. Понятия не имею, что он там почувствовал, когда наши руки соприкоснулись, но у меня во рту разом пересохло, а лицо полыхнуло жаром, как августовский тротуар.

Я планирую сбежать. Постоянно твержу себе об этом. И это все, что я делаю. Планирую

Калькутта, скажете вы. Каким стало это место, когда восстали мертвые?

А есть место лучше, спрошу я в ответ? Какое место может быть лучше того, где пять миллионов человек и так выглядят, как мертвецы, – мертвые они или еще нет, – а остальные пять миллионов предпочли бы смерть?