Славко Яневский

ЯНЕВСКИЙ СЛАВКО (Јаневски Славко, 11.01.1920, Скопье – 30.01.2000, Скопье) – македонский поэт, прозаик, сценарист, художник. Учился в Специальной технической школе. Я. – один из основателей и редактор журналов «Нов ден», «Современост», «Хоризонт», директор и главный редактор издательств «Кочо Рацин», «Македонска книга», «Наша книга». Один из основоположников Общества писателей Македонии (1947), член Македонской академии наук и искусств с момента ее основания (1967). Лауреат национальных литературных премий. Произведения Я. переведены на многие иностранные языки. На примере творчества Я. можно проследить эволюцию основных литературных течений в Македонии. Каждое новое его произведение знаменовало шаг вперед в развитии всей македонской литературы. Он автор 13 поэтических книг, 14 романов, 5 сборников рассказов, 10 книг для детей, 4 киносценариев и книги путевой прозы. Первую поэтическую книгу – «Кровавое ожерелье» («Крвава низа») Я. опубликовал в 1945. Она посвящена героической борьбе македонцев с фашистами. Главный об- раз в ней – ожерелье – приобретает символическое звучание, воплощая и пролитые слезы, и кровь военных жертв, и ожидание новой жизни. В дальнейшем поэтический дар Я. развивался в сторону все большей символизации картин жизни македонского народа. Гротеск, символизм, метафоричность становятся его излюбленными художественными приемами как в поэзии, так и в прозе, что заметно в поэтических книгах «Хлеб и камень» («Леб и камен», 1957), «Евангелие от Лукавого Пейо» («Евангелието по Итар Пејо», 1966), «Закованное яблоко» («Оковано яболко», 1979), «Песьи леса» («Песји шуми», 1988), «Палитра проклятий» («Палетата на проклетството», 1995), «Вымышленная крепость» («Измислена тврдина», 2002, посмертно), а также в сборниках рассказов: «Клоуны и люди» («Кловни и луѓе», 1954), «Марево» («Омарнини», 1972), «Ковчег» (1976), «За тайной дверью» («Зад тајната врата», 1993), «И пятое время года» («И петто годишно време», 2001, посмертно). Я. – автор первого на македонском литературном языке романа «Село за семью ясенями» («Село за седумте јасени», 1952), в котором он не выходит за рамки соцреалистического реализма. Свойственные ему схематичность, черно-белая техника, излишняя социологизация образов привели позже писателя к мысли о необходимости переработать роман. В новой редакции, под названием «Стволы» («Стебла», 1961), автор, сохраняя прежний сюжет и систему образов, изображает крестьян как носителей противоречивого сознания. К этому времени им уже были созданы психологические романы модернистского толка, продемонстрировавшие мастерство писателя в сфере исследования глубин психологии героев, ее «мерцающих», пограничных состояний («Две Марии», 1956; «Лунатик»/«Месечар», 1958). Эволюция Я.-прозаика – это движение от реалистического повествования к модернистской и постмодернистской манере письма. Активное использование им мифологических и фольклорных элементов делает его произведения чрезвычайно значимыми на пути осмысления национальной специфики македонской литературы второй половины ХХ в. Так, роман «Упрямцы» («Тврдоглави», 1969) открывает десятитомный романный цикл, посвященный истории вымышленного македонского села Кукулино и его жителям, решившим построить по мельнице каждой семье, чтобы покончить с нищетой. Совершая поход за жерновами в Лесново, славянский центр книжного христианского знания, упрямые крестьяне стремятся не только добыть подходящие для их цели камни, но и укрепиться в своей вере, получив благословение на строительство. Поход героев воспринимается в мифопоэтическом контексте романа как поход за верой, за правдой и, в конце концов, за самими собой, поскольку движение их по просторам Османской империи (время действия – первая половина ХIХ в.) выглядит как дорога к обретению национальной значимости. Многовековое рабство македонских славян породило в них такие национальные черты, как стойкость, упрямство, твердость, помогающие противостоять врагам (в романе описывается и упорное противостояние жителей села туркам). Трилогия «Миракли» («Миракули на грозомората»), которую представляют романы «Легионы святого Адофониса» («Легионите на Свети Адонис»), «Собачье распятие» («Кучешко распетие»), «В ожидании чумы» («Чекаjќu чума») – это лишь часть «кукулинского» цикла. В философской притче-метафоре жизнь некоего условного средневекового села показана глазами фантастических «готических» персонажей – призраков-вампиров, чья душа не может обрести покоя, пока нет мира среди людей, населяющих эту землю. Их рассуждения о смысле сущего и наблюдения над жизнью села выстроены по принципу сюрреалистического повествования, лишенного внешней связности. Сюжет трилогии весьма условен, это размышления об исторической судьбе Балкан, которая видится автору достаточно трагичной, ассоциируясь с образом змеи, вечно кусающей себя за хвост. «Все – только повторение», – говорит один из героев, выражая позицию автора. Центральное событие произведения связано с нашествием на село полчищ крыс, несущих с собой болезни, страх, пожары, чуму. Конфликт в нем основан на противостоянии людей (и находящихся на их стороне вампиров) и предводителей «крысиного войска», способных являться в образе то крыс, то людей, несущих в себе мифологическое демоническое начало. Аллегоричность сюжета трилогии очевидна. Подобно притчам Ф. Кафки, экзистенциальным произведениям А. Камю, Ж.-П. Сартра, романам-параболам М. Селимовича, Э. Станева, автор использует условный сюжет, наполненный философской проблематикой. Аллегоричность текста, отсутствие реального сюжетного движения, ярко выраженной событийной канвы связаны с важным постмодернистским принципом неопределенности. Роман напоминает лабиринт, столь сложна его художественная ткань. Голоса фантастических рассказчиков, таинственная рукопись, найденная в монастыре, повествование в третьем лице о жизни села – все это создает причудливую картину, разобраться в деталях которой стоит большого труда. Важнейшую роль в романе играют фольклорно-фантастическое и мифологическое начала. Введение фантастического элемента в текст имеет у Я. определенные особенности: реальное и фантастическое столь часто соприкасаются в нем, что постепенно происходит их слияние и фантастическое занимает свое место рядом с реальными событиями. Подобное взаимодействие реального, фантастического и мифологического начал объясняется стремлением автора, с одной стороны, показать синкретичное мышление его средневековых персонажей, с другой – оно говорит о его желании построить некую универсальную модель. Не случайно македонские критики отметили отсутствие индивидуализации в изображении многочисленных персонажей романа. Функция мифа и фольклорной фантастики у Я. рассматривается ими в русле интертекстуальности. Я. синтезирует разнообразные мифологические системы: греческую, славянскую, библейскую, апокрифную. Политекстуальная основа произведения подтверждается внесением в него относительно самостоятельных текстов преданий, легенд, существующих как «рассказ в рассказе». Роман соединяет черты исторической хроники, готического романа, романа-параболы, фольклорной сказки, романа «потока сознания». Усложненная жанровая природа произведения дополняется и особой манерой письма, стилизованной под архаичное средневековое «барочное» повествование. (М.Б. Проскурнина)