Трейси Шевалье

в последний раз посмотрела на картину, но, когда я глядела на нее в упор, что-то как будто исчезало. Так бывает, когда темной ночью смотришь на звезду: если смотришь прямо на нее, ее едва видно, а если поглядеть уголком глаза, она становится гораздо ярче.

Я резала на кухне овощи, когда услышала на пороге голоса: женский, блестящий, как отполированная дверная ручка, и мужской, низкий и темный, как стол, за которым я работала. Такие голоса редко звучали в нашем доме. Они наводили на мысль о богатых коврах, книгах, драгоценностях и мехах.

Говорят, что бегают только дети и воры.

Что ж, жизнь — это сплошная глупость. Если долго живешь, перестаешь чему-нибудь удивляться.

И я стала чувствовать себя одинокой в доме, полном народу.

Еще так давно он предостерегал меня: «Соблюдай себя». Он имел в виду тогда: «Оставайся сама собой». Осталась я сама собой или нет, я не знала. Это не всегда легко понять.

Он без конца говорил о том, как Франс выучится ремеслу и как они вместе откроют фабрику.
Теперь отец сидел у окна и никогда не говорил о будущем.