Энтони Бивор

На советских железнодорожников легла колоссальная нагрузка – по полотну ежедневно проходило 1300 вагонов. Они перевозили личный состав, технику, вооружение и снаряжение для трех фронтов. Путаница и недоразумения были неизбежны. Как-то раз две дивизии провели в теплушках – товарных вагонах с печками, приспособленных для перевозки людей, – на запасной ветке в Узбекистане почти два с половиной месяца. О них просто забыли.

Поддержанию боевого духа в частях отнюдь не способствовало полное безразличие к судьбе простого солдата со стороны командования. Одержимость мерами секретности была такой, что бойцам, напрямую задействованным в операции «Уран», сообщили об этом только через пять дней после того, как она уже началась. На первый взгляд самым поразительным аспектом этого периода триумфа является число дезертировавших из Красной армии – советские солдаты продолжали перебегать к окруженным немцам, то есть добровольно отправлялись в ловушку. Этот парадокс можно объяснить только полной неосведомленностью о ситуации и неверием командованию.

Кроме того, как указывает ряд историков, средства, выделявшиеся на китайско-японскую войну с 1937 г., можно было бы использовать с гораздо большей отдачей в рамках подготовки к войне на Тихом океане, в частности на постройку большего числа авианосцев. Но наиболее важным следствием китайского сопротивления, в сочетании с советской победой на Халхин-Голе, стал отказ Японии от нападения на Сибирь, когда Красная Армия была наиболее уязвима – осенью и в начале зимы 1941 г. Ход Второй мировой войны мог бы круто измениться, если бы такое нападение произошло.

Желание Черчилля проводить рейды в Норвегию (два из них состоялись в 1941 г. на острова Лофотен), и то, что он отстаивал необходимость вторжения в 1942 г., приводило в отчаяние его начальников штабов, но эти рейды породили уверенность Гитлера, что союзники будут атаковать через Северное море. Германский диктатор настаивал на сохранении 400-тысячного воинского контингента в Норвегии, что срывало планы его генералов в других местах и связывало значительные силы в течение почти пяти лет войны.

Около 8 тыс. человек летного состава бомбардировочной авиации погибли во время катастроф в тренировочных вылетах; это примерно седьмая часть общих потерь.

В ночь на 30 мая 1942 г. Харрис организовал первый рейд на Кельн, в котором участвовала тысяча бомбардировщиков.

Кроме того, германская разведка получила личный приказ Гитлера выяснить, где содержится арестованный Муссолини, используя для этого все возможные средства, включая подкуп и услуги экстрасенсов.

В течение 30 минут перед часом «Ч» «Либерейторы» и «Летающие крепости» 8-го авиасоединения сбросили 13 000 бомб, но ни одна из них так и не упала на берег сектора «Омаха».

Ночью под вой сирен население строем направлялось в бомбоубежища, в подвалы или под башнями ПВО. Они несли термосы и маленькие картонные коробки с бутербродами, ценностями и важными документами. С мрачным берлинским юмором, сирены называли «трубой Мейера», намекая на хвастливое заявление Геринга в начале войны: «Можете назвать меня Мейером (еврейское имя), если хоть одна английская бомба упадет на Берлин»

Искренне преданный идеалам «чистого» христианства, аскетичный мистик Уингэйт, которого генерал Слим называл Петром Отшельником, шарлатаном не был. Он, по всей вероятности, страдал от маниакально-депрессивного психоза и даже когда-то пытался совершить самоубийство, перерезав себе горло. Иметь с ним дело было нелегко. Он жестоко муштровал своих солдат, не проявляя жалости даже к раненым, но не щадил и себя самого. Бородатый, нечесаный, в старомодном пробковом шлеме не по размеру, он совсем не соответствовал традиционному образу старшего офицера Королевской артиллерии. Мог ходить в расположении части голым, жевать сырой лук, процеживать чай через носки и время от времени появлялся с будильником, который свисал на веревке с его шеи.