Фюрер сам признался в выступлении перед своими генералами, командовавшими группами армий вермахта летом 1942 года, что он готов сказать все, что угодно, если считает, что того требует сложившаяся ситуация: «Ради психологического воздействия, я бы пошел на что угодно; я мог бы сказать: “Давайте образуем абсолютно независимое государство Украина”. Сказал бы, глазом не моргнув, но выполнять все равно не стал бы. Это я сделал бы как политик. Но (поскольку я должен говорить это публично) я не могу довести до ведома каждого солдата также публично: “Все это – ложь, мои слова – лишь тактический прием”»8.

Нацизм всегда будет ассоциироваться с газовыми камерами. Но историю не следует читать в обратном направлении. Как мы видели, путь к газовым камерам не был простым. Этапами на этом пути были: антисемитизм, порожденный поражением Германии в Первой мировой войне; стремление исключить евреев из жизни немецкого общества и убеждение нацистов в том, что евреи представляют собой опасную и низшую расу; захват Польши, в результате которого во власти нацистов оказались три миллиона польских евреев (которых считали самой низшей расой); и, в конце концов, решение об истреблении коммунистов и евреев в ходе операции «Барбаросса». Никакого плана Холокоста до 1941 года не существовало: для этого нацистский режим был чересчур сумбурным и бессистемным.

Йозеф Фельдер, член Рейхстага от Социал-демократической партии, один из первых узников Дахау, вспоминает, как однажды, когда он был особенно подавлен, надзиратель взял веревку и стал ему показывать, как надо завязывать петлю, чтобы повеситься