Юрий Коринец

Для измерения времени созданы календари и часы, но от них мало толку, потому что каждый знает, что один час может показаться вечностью и вместе с тем промелькнуть как мгновение – смотря по тому, что за этот час пережито.
Ведь время – это жизнь. А жизнь обитает в сердце.

Но по-настоящему праздновать они уже не умели. Мечтать казалось им почти что преступлением. Но более всего боялись они тишины. В тишине их охватывал страх, они начинали догадываться, что на самом деле происходит с их жизнью. И они принимались шуметь – только бы не наступила тишина. Но шум их не был весёлым, как на детской игровой площадке, – это был шум свирепый и угрюмый, день ото дня он всё громче раздавался в огромном городе

Это были только такие игры, которые должны приносить пользу. Всё остальное было забыто. Естественно, что дети сразу разучились радоваться, восторгаться и мечтать

бывают богатства, от которых человек гибнет, если не может разделить их с другими…

В темноте виден свет, словно чудо.
Виден свет – но не знаю, откуда.
То далёк он, то будто – вот тут…
Я не знаю, как свет тот зовут.
Только – кто б ни была ты, звезда, –
Ты, как раньше, свети мне всегда!
Ирландская детская песенка

Вечерами, когда её друзья расходились по домам, Момо ещё долго сидела в середине амфитеатра, над которым простирался мерцающий звёздами купол неба, и просто слушала тишину. Ей представлялось, что сидит она в середине огромной ушной раковины, внимающей музыке звёзд. И казалось ей тогда, что она слышит тихую, но мощную музыку, доходящую до сердца.

Я капитан, ты первый штурман, а ты натуралист, профессор, потому что наше путешествие научно-исследовательское, понимаете? А все другие – матросы…

– А кто мы, девочки?

– Вы матроски. Это корабль будущего.

Это был хороший план!

– Это Шум-шум Гумиластик! – восторженно крикнул профессор, придерживая очки, которые ливень пытался смыть с его носа

– Не смешите меня! – проворчал Дон Мелу. – Колыбельная для урагана!

Ени мени аллубени

ванна тай сусура тени