Елена Миськова

То, что названо травмой, по сути ею уже не является — это уже история, которая осмыслена как история разрыва жизни на до и после какого-то события.

„Зачем говорить „нарцисс“, когда можно сказать „мудак“?

Современная любовь — это только приятный вайб, прохладный весенний вечер, а не полуденный летний зной

Технологические компании учат нас новым практикам взаимодействия, которые неизбежно направляют мысли и структурируют поведение пользователей в сети. Движения преобразуются в готовый набор предлагаемых машиной слов и действий, которые формируют общение в виртуальном пространстве. Интерфейсы, научив пользователя «правильному» взаимодействию с технологией, интегрируют наши тела в гораздо более крупные системы корпоративных знаний и данных, чтобы мы могли стать эффективными потребителями

нежелание слышать советы от тех, кто вообще не понимает ситуации

можно через много лет обнаружить, что тебя изнасиловали

Если устоишь — значит, может быть, стоит перепридумать отношения силы, установить в отношении тебя особые правила

тональность публичных споров. В них до сих пор в ходу позитивистский виктимблейминг — дескать, абьюзеры выбирают в жертвы людей с «виктимным поведением». Логика в этих высказываниях проста: если ты не можешь сопротивляться, то почему бы этим не воспользоваться

В противоположность этому человек со здоровым нарциссизмом мог бы характеризовать себя так: «Внутри себя я устойчиво ощущаю, что я хороший. Со мной все нормально, даже если ситуативно я не справляюсь, не достигаю целей или у меня не получается строить отношения. Мне больно, когда интересные люди меня не выбирают, но я уже не разрушаюсь, думая, что это я — ничтожество. Я ощущаю себя способным быть в отношениях на равных, и мне совсем неинтересно заходить в них сверху или снизу. Я согласен на свое собственное место в отношениях с людьми, и для этого мне не надо быть ни грандиозным, ни каким-то особенным. Фантазии об „идеальной версии меня“ уже не подстегивают. Мне все больше интересно узнавать себя настоящего, а не пытаться соответствовать фантому».

Это представление о «я», как марксизм когда-то, кажется сегодня всесильным, «потому что оно верно»; стоит лишь заметить, что рядом существуют и другие, с этой терапевтической концепцией не схожие, и эта концепция не обещает привести нас к «радости» или «счастью», а лишь стремится минимизировать уровень боли, и, обещая помочь «разобраться в себе», ищет источник всех бед в другом, и… Но тут мы рискуем слишком далеко заплыть в чужие территориальные воды, и эту токсичную критику лучше оставим при себе.