Энтони Дорр

То, что у тебя есть, лучше того, что ты так безрассудно ищешь

Когда-то давно — ей было тогда лет восемь или ­десять — папа водил ее в Пантеон, где показывают маятник Фуко. На проволоке длиной шестьдесят семь метров, объяснял папа, качается медный шар с острым кончиком внизу, как у детской юлы, и то, что его траектория меняется со временем, безусловно доказывает вращение Земли. Однако тогда, стоя у ограждения, под свист летящего маятника, Мари-Лора из всех отцовских объяснений твердо усвоила одно: маятник Фуко будет качаться вечно. Даже после того, как она уйдет отсюда и заснет в своей кроватке. После того, как забудет о нем, проживет целую жизнь и умрет.

Теперь ей кажется, будто перед нею свистит этот маятник: огромный золотой шар, диаметром с бочку, безостановочно качается взад-вперед. Вновь и вновь прочерчивая на полу свою нечеловеческую истину.

Все, что в этом мире кажется вечным, — горы, богатства, империи — их нерушимость лишь иллюзия. Мы считаем их неизменными лишь потому, что живем краткий срок.

если рассказывать историю правильно, пока она звучит, ты вырываешься из ловушки.

океан заключает в себе все, что когда-либо кому-либо грезилось

Как люди убеждают себя, что другие должны умереть, чтобы они жили?

стал «Арго»: двигатели, циркуляция воды и кислорода, искусственная сила тяжести — все здесь, весь культурный и научный итог человеческой цивилизации упрятан в таинственных нитях Сивиллы в самом сердце звездолета. Главное достижение человеческой истории, говорили ей, триумф памяти над разрушительными силами забвения

Анна смотрит и удивляется: в день какого святого епископы наденут парчовые облачения, если наступает конец света?

Ты хочешь сказать, венгру все равно, для чего будут служить его машины?
— Многим в мире все равно, для чего будут служить их машины, — отвечает Гимерий. — Лишь бы им заплатили.

Бывали времена, — говорит он, — когда болезни, войны и голод свирепствовали почти ежечасно, и очень многие погибали до срока, их тела поглощали море или земля, а порой они просто навсегда исчезали за горизонтом, и близкие не знали, что с ними сталось... — Рекс смотрит через мерзлый луг на низкие темные строения Лагеря номер пять. — Вообрази, каково было слышать старые песни о возвращении героев. Верить, что такое возможно.