Кинга Сенкевич

Мы не очень настаиваем — не хотим, чтобы учительница кричала. Хуже нет, когда всем хорошо, а кто-нибудь сердится. Учительница накричит на одного, а неприятно всем.

Если бы взрослые нас спросили, мы бы им много хорошего посоветовали. Ведь мы знаем свои недостатки, и времени у нас больше, чтобы приглядеться друг к другу: мы больше бываем вместе. Один, конечно, ничего не сообразит. Но все вместе разберемся.

Как смешно взрослые требуют, чтобы мы просили прощения!.. Только что-нибудь сделаешь — сразу: «Иди попроси прощения!» Не бойтесь: если я знаю, что не прав, я попрошу прощения, только когда-нибудь потом… Я уж выберу такую минуту, когда можно будет, потому что иначе получится только вранье и фальшь.

А хуже всего, когда тебе не верят. Взрослому, если он человек честный, все доверяют, а ребенок всегда под подозрением.

зрослым кажется, что дети любят только новое: новые игры, новые сказки. Есть, конечно, ребята, которые обязательно скорчат гримасу и скажут с презрением:
— Это мы уже знаем, это мы слыхали!
Но на самом деле хорошую сказку, интересный рассказ мы можем много раз слушать. Ходят же взрослые много раз на один и тот же спектакль, а ведь взрослым скорее все надоедает. Детям хочется хорошо знать то, что им понравилось, но учитель в школе всегда спешит, ему всегда некогда.

Все погибло! Учительница больше меня не любит. И сердится за то, что ошиблась во мне. Видно, лучше быть сереньким, незаметным, средним учеником. Это безопаснее, проще, легче. Потому что меньше к тебе предъявляют требований, не надо так напрягаться.

Мы стояли недолго. И не в том дело. Досадно, что все наши дела решаются наспех, кое-как, что для взрослых наша жизнь, заботы и неудачи — только дополнение к их настоящим заботам. Словно существуют две разных жизни: их, серьезная и достойная уважения, и наша, пустячная.

Дети — это будущие люди. Значит, они только еще будут, значит, их как бы еще нет. А ведь мы существуем, мы живем, чувствуем, страдаем, наши детские годы — это годы настоящей жизни. Почему и чего нам велят дожидаться?

Вы говорите:
— Дети нас утомляют.
Вы правы.
Вы поясняете:
— Надо опускаться до их понятий.
Опускаться, наклоняться, сгибаться, сжиматься.
Ошибаетесь! Не от этого мы устаем. А оттого, что надо подниматься до их чувств. Подниматься, становиться на цыпочки, тянуться.

Принцип «становиться на цыпочки» означает внимательное и неустанное постижение природы ребенка, его внутренних мотиваций, его способа понимать мир. В этом, по мнению Корчака, и состоит главная задача педагога.