Антон Долин

своей непоследовательности Ларс фон Триер впечатляюще последователен.

изданы изумительная книга интервью Стига Бьоркмана и исчерпывающий опус Нильса Торсена «Меланхолия гения» [1]. Их авторам, говорившим с героем на его родном языке и проводившим с ним не часы, а дни и месяцы, удалось узнать и рассказать о личности Триера все, о чем только можно было мечтать, от детских лет до подробностей эротической жизни.

введя в энциклопедической «Нимфоманке» концепцию дигрессионизма, то есть рассказа с авторскими отступлениями, Триер подал мне идею расширить исследование его вселенной, добавив интерлюдии-дигрессии, посвященные важнейшим в его жизни культурным влияниям: Тарковский и Вагнер, Сад и Мунк

Обычно зрителю попадается что-то новое, становится для него откровением, и после этого он знакомится с другими работами, постепенно добираясь до истоков. Говоря об истории — истории кино в том числе, – мы всегда делаем точкой отсчета сегодняшний день.

Большинство героев Джармуша — аутсайдеры, приезжие, мигранты, туристы или путешественники.

Парадоксальное противоречие стиля и содержания сбивает с толку, создает впечатление анекдота — только совершенно бессюжетного.

Событийный ряд практически каждого джармушевского фильма строится на череде недоразумений и недопониманий — а также на попытках, невзирая на различия, выстроить контакт.

Музыка у Джармуша — лучшее, что может случиться с миром и живущим в нем человеком; она позволяет соединять в одном узком пространстве (допустим, трейлера) юмор и любовь, кинематограф и жизнь, бренное и вечное.

Привычнее другая интонация: эхо любви, ее последний смазанный аккорд, расставание. Это «Отпуск без конца» (перед отъездом попрощайся)

Адам и Ева — влюбленные (конечно, именно так следовало бы перевести «lovers» из названия фильма), хотя женаты тыщу лет и как минимум трижды. У них все не как у людей, ведь они вампиры.