Остромов, или Ученик чародея

Выносливы либо самые сложные, либо самые простые

Человек все делает, чтоб любить себя, и любит только тех, с кем нравится себе; знание простейшего этого за‍

Когда Карасева прислали туда из ноговицынского финотдела, он долго стоял перед скуксившимся двухэтажным деревянным домом со следами многочисленных покрасок, образовавших наконец единый цвет трудно прожитой и притом бессмысленной жизни, — и буркнул наконец себе под нос:

Видимо, не он один встретил в тот день безвредного начальствующего идиота — идиоты хороши уже тем, что сближают.

Даниил Ильич мог увести от людей в края, где никто никого не обижал и где занимались истинным делом.

Это когда к чувству полной потери всего прибавляется состояние силы, когда как бы все уже можно…

Говорим же мы о закате Европы, хотя закат — понятие не географическое; называем же Африку утром мира!

Вообще все, что еще стоило жалеть, было утрачено. Все, что удерживает иного добряка от поступка, — страх за близкого, стыд перед любимой, тысяча жалких зависимостей от мелких пут, — наконец оборвалось; после матери и Нади только сам он привязывал себя к жизни, но теперь лопнула и эта привязь.

Ненависть, хотя бы и к себе, сообщает всякому чувству оттенок силы, разгоняет его до страсти; и в воскресенье, двенадцатого февраля, он впервые ощутил, что ему больше не жалко себя.

Новое же качество состояло в том, что к слезливому его отчаянию, за которое он сам себя презирал, прибавилась теперь сила.