Кавказский рубеж Руси

Ибн Русте: «И если какое-либо их племя обижено, то выступают они все. И нет тогда между ними розни, но выступают на врага, пока не победят… и если нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожают его совсем». Анонимный автор «Собрания историй» 1126 года, восходящий, разумеется, ко много более ранним временам: «И остался такой обычай, что если кто-либо прольёт кровь руса, они не успокоятся, пока не отомстят. И если дашь им весь мир, они всё равно не отступятся от этого»

Впрочем, арабские авторы сообщают, что мечи производят сами русы, в той самой загадочной Артании (она же Арсания или Уртаб). Но вот это-то замечание норманнисты не особенно жалуют. Потому как найдено уже два клинка со славянскими именами мастеров. С первым из мечей получился замечательнейший конфуз. Его долгое время выставляли напоказ как очень яркий пример «типично скандинавского» клинка, цитировали скальдов — «на лезвии змей окровавленный лёг, другой обвивает хвостом рукоять», — горделиво указуя на змееподобных чудищ, изображённых на рукояти. Я даже не знаю, указал ли им кто-нибудь в ответ, что змеи скопированы со скандинавских… могильных камней яснее ясного говорят, что кузнец, изобразивший их на оружии , явно был чужд скандинавской культуре. Но потом учёные научились очищать клинки от вековой ржавчины, и на лезвии «типичного скандинавского меча» проступили буквы, гласившие… Людота коваль. Как Вы думаете, читатель, научил этот конфуз хоть чему-нибудь господ норманнистов? Совершенно правильно думаете — абсолютно ничему. Продолжается уверенная раздача званий «типично скандинавских предметов» пресловутым громовым топоркам, невесть с чего окрещённым «молоточками Тора», которые, как отмечают сами норманнисты, типологически ближе всего находкам не со шведских берегов, а со славянского Рюгена; ладейным заклёпкам в погребениях Гнездово, которые, по замечанию археологов, «ближе к балтийской и славянской, нежели скандинавской традиции»; овальным фибулам, которые даже в шведском городе Бирке оказываются в одной могиле со славянской керамикой и типично славянской расшитой рубахой, а вот под Ростовом почему-то оказываются веским доказательством норманнского происхождения хозяйки. Причём, что характерно, когда эти фибулы находят в курганах ливов или вепсов, то они не обозначают скандинавского происхождения — только в могильниках русских городов. Опять эта «объективность»! Женщина финского племени имеет право, так сказать, хранить в могиле это украшение, но стоит ему попасть в погребение русской боярыни, как та тут же превращается в шведку.

«И сказал им Моисеи: для чего вы оставили в живых всех женщин? Итак, убейте всех детей мужеского пола и всех женщин…» (Чис. 31: 15, 17), «А в городах сих народов, которых Господь бог твой даёт тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души» (Втор. 20:16), «И взяли город. И… всё, что в городе, и мужей, и жён, и молодых, и старых, и волов, и овец, и ослов, всё истребили мечом» (Ис. Нав. 6:19–20) «опустошал Давид ту страну, и не оставлял в живых ни мужчины, ни женщины» (1 Цар. 27:9)