Ночное кино

— А медстраховка какая?
— Никакая. Эхинацею пей.

Только подумаешь, что достиг дна, — ан нет, стоишь на очередном люке в подпол.

Бог — скучный родственник, про которого не вспоминают — не звонят, не пишут, — пока не потребуется серьезная услуга.

Как будто не на коктейли пришел, а в аэропорт, ждет взлета своей жизни.
Рейс отложен навечно

Секс с Орелией — все равно что рыться в картотечном шкафу безлюдной библиотеки в поисках давно забытого и мало кем востребованного сборника венгерской поэзии.

Жизнь товарняком мчится к одной-единственной станции, и те, кого мы любим, пролетают мимо пятнами цвета и света. Ничего не удержишь, никак не замедлишься.

Жизнь была мне костюмом, я надевал ее по особым случаям. В основном она висела в глубинах гардероба, и я про нее не вспоминал. А ведь нам полагается умирать, когда уже расползаются стежки, когда локти и коленки измазаны травой и грязью, пуговицы оборваны, накладные плечи перекосило, потому что тебя вечно кто-нибудь обнимал и ткань поблекла под ливнями и обжигающим солнцем.

тайны по природе своей стремятся на поверхность

Мы живем дольше, общаемся в соцсетях наедине с экраном, а глубина чувства мельчает. Скоро останется жалкая приливная лужица, потом воды с наперсток, потом микрокапелька.

– Знаешь, что говорил Конфуций?
– Напомни.
– «Перед тем как мстить, вырой две могилы».