О коннице

Элиан (V. II. III, 26) сообщает, что у Ксенофонта считалось лучшим вооружением: эолийское копье, аттический панцирь, беотийский шлем и епидаврский конь.

Можно полагать, что у греков было ходячее мнение, что кобыла может припустить к себе осла только тогда, когда сама будет унижена и сравнена с ним. Для этого ей обрезывали гриву и хвост и подводили к воде или к зеркалу, показывая ей сходство с ослом.

Таково вооружение для избежания опасности, если боги к тому милостивы. Для нанесения вреда противнику мы более предпочитаем кривую саблю, чем прямой меч, потому что для всадника, с высокого места, удар саблей удобнее, чем удар мечем. (12) Вместо пики с длинным древком, которая и не крепка и неудобна мы советуем два терновые копья, одним из которых умеющий всадник может бросить, другим действовать прямо, вбок и назад. Кроме того такое копье крепче и удобнее.

Лучшие шлемы, по-нашему мнению, беотийские:[7] они прикрывают то что остается от панциря и не мешают зрению.

Если же приучить лошадь идти с слабой уздой, шею держать вверх и голову изогнуть, то лошадь будет делать что ей самой приятно, и чем она гордится. (4) Это доказывается тем, что когда отпущенный конь бежит к другим коням, особенно, к кобылам, он с гордостью вытягивает шею, выгибает голову, гибкие голени несет легко и хвост поднимает вверх. (5) Потому, если заставить коня принять такой вид, каким он сам наиболее гордится, то тогда и езда будет для него приятна, и он сам выглядит величественнее, грознее и красивее.

Но самый лучший совет — горячего коня совсем не брать для войны.

честолюбые лошади всегда горячие.

всяком случае нужно жеребенка передавать берейтору кротким, ручным и любящим человека, что может быть достигнуто и конюхом, у себя дома, если он умеет так повести дело, чтобы голод, жажда и беспокойство сопровождали жеребенка в уединении, а еда, питье и спокойствие с людьми. Тогда жеребенок не только будет любить человека, но и тосковать по нем. (4) Кроме того, конюх должен гладить жеребенка по тем местам, где ему особенно приятно; это — места обросшие волосами и там где он сам не может помочь себе, если его что-либо беспокоит. (