Жак Блез. Перестать знать

Телесный подход всегда должен строиться на артикуляции воспри­ятия и проприоцепции и на диалектике поддержки среды и самопод­держки. Говоря более конкретно, если терапевт вводит в разговор такие фразы, как «я равно тело», или «тело не лжет», он тем самым рискует увековечить отсутствие единства или даже некоторую форму разъеди­нения. По завершении этой работы клиент, вероятно, «никуда не про­двинется». Наверное, клиент узнает о себе нечто такое, чего он не знал прежде, однако есть риск, что за это открытие ему придется заплатить дорогую цену; ценой будет установление новых интроектов и, следова­тельно, новое расстройство функции «персоналити».

Целью тера­пии является восстановление континуума сознания, способности при­нимать новое и подпитываться от этого, восстановление процесса фи­гура/фон, воссоединение переживания «я», «я-как-функпия-данного-поля-делаю-то-то».

Как бы то ни было, в психосоматическом заболевании нужно уви­деть также своего рода протест против разъединения души и тела, про­тив этого процесса, складывающегося одновременно из ретрофлексии («я болею»), проекции («мое тело болеет») и ингроекции («я не должен упрекать никого другого»).

Если тело воспринимается как нечто постороннее духу или психике (а это возможно лишь путем очень сильного контроля за проприоцеп-цией), тем легче на него проектировать физическое или экзистенциаль­ное страдание.

Не что иное, как мое тело причиняет мне боль, например, посредст­вом мигрени, астмы и так далее. Выигрышность данного процесса ин­терпретации состоит, разумеется, в том, что я избегаю фраз типа «я бо­лею» или «я задыхаюсь», то есть, другими словами, я избегаю принятия на себя ответственности за свое состояние. Но это преимущество - не единственное. Я так же получаю возможность не иметь дела с моей средой: если ответственность лежит на моем теле, то ничто другое не может причинять мне удушье. Следовательно, я не могу ни в чем упре­кать другого человека, в особенности, если этот другой - близкий мне человек. Так что моим отношениям с ним ничто не может угрожать.

Напомним, что невроз связан с чрезвычайной и вяло текущей си­туацией, в которой одновременно слишком много опасности и слишком много фрустрации: я переживаю неудовлетворенность своих потребно­стей, но, в то же время, удовлетворить их, вступив в контакт со средой, было бы для меня слишком опасно.

«Нарушенное» бытие в мире как результат нарушения границы контакта, как правило, характеризуется стереотипией опыта, ограниче­нием свободы, отрицанием ответственности, невозможностью сталки­ваться с новым или создавать новое

Прежде всего, следует отметить, что любая патология отсылает к нарушениям границы контакта. В таких нарушениях замешаны как сре­да, так и организм. Конечно, это влечет изменения «внутри» организма: например, ошибочное представление о себе (нарушения функции «пер-соналити»), сокращение присвоения (нарушения функции «ид»); все это увеличивает трудности ориентирования в поле и манипулирования им (утрата функций «эго»)

этика является не кодифицированной системой, а действием.

Этика есть акт размышления по поводу того, что сопряжено с же­ланием, возникающим в момент кризиса, когда желание оканчивается не исполнением, а его отрицанием. В этом смысле понятие «этического кодекса» в той мере, в какой оно отрицает особенность субъекта, дейст­вия, момента, есть противоречие в терминах. Оно просто не имеет смысла

Принятие в расчет и уважение личностных особенностей желаний и радостей как раз и являются критериями приемлемого действия, заслуживающего продолжения

Этику обосновывает не про­фессиональный кодекс, ни тем более внешние и универсальные ценно­сти, что-либо внешнее по отношению к субъекту: этику создает сам субъект.