Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль

Слова мои неловки, как пердеж на похоронах, но искренни, как вопли на допросах

ПАДЁЖ

Кто-то сильно и настойчиво потряс дверь

Вот! — шлепнул он ладонью по ее коленке. — Вот и ответ тебе! Любишь своих! Вот как. На этом все и строится. На любви. Отсюда и терпение, и долг, и патриотизм. Если Россию любишь — плевать тебе на американские кондишены да пепси-колы! А потом запомни: все, что у них сейчас есть, — у нас будет! Просто мы вооружаться вынуждены, чтоб не раздавили нас. Приходится. Но главное, мы силу набираем. Вот это важно. А они свою — теряют. Теряют с каждым годом. И придет время — на колени перед нами опустятся. Только мы их жалеть не будем. Ни за что! Вот за очереди за эти, за временную убогую жизнь — все взыщем сполна, не забудем!

Шамбалы, града Китежа, ушедшего под воду, Звенты-Свентаны, Яросвета и Небесной России сладостной, родной, заставляющей сердце раскрываться пурпурными лепестками Розы Мира:

Она читала, чувствуя, как снова становится восемнадцатилетней поклонницей Агни-йоги, Сведенборга,

дубинки», против огнеопасных игр мракобеса Рейгана за мир во всем мире, за полную и окончательную победу коммунизма на нашей планете!

А мы будем сплачивать трудящихся всей планеты в борьбе против гнета американского империализма, против политики «большой ду‍

Да! Мы поставим вас на кольени! Мы превратим вас в рабов! Разрушим вашу культуру! Спилим берьезки! Развалим церкви! Повьесим на ваши шеи тяжкое ярмо капитализма!

подпольных художников, поэтов, писателей, одержимых идеей эмиграции, но все-таки еще не эмигрировавших.

ругали мужчин и советскую власть,