Блестки

Окенфолдовский “Southern Sun”, сводя меня с

Там мне всегда страдалось особенно хорошо, наедине с холодильником и его содержимым я мог страдать душой часами.

Если быть до конца откровенным, ни в какой клуб мне идти не хотелось. Хотелось побыть с ним наедине: валяться в постели, есть чипсы, пить вино и тр*хаться...

Зачем я ему сдался? Побежденный. Влюбленный в эти черные глаза.

- Томми, ты слишком зациклен на своей гетеросексуальности. Расслабься и получай удовольствие от жизни! Целуй того, кого хочется, и туда, куда хочется! – ответил мой друг, смеясь.
- Тебя-то мне точно не хочется, – огрызнулся я,

После чего в моем пьяном мозгу промелькнуло какое-то легкое опасение, но Чарли подлил мне еще водочки, и опасение прошло.

Андре всегда отличался прекрасной интуицией. Женской

Странно, но вот в этот самый момент я его почему-то не ненавижу. Знаю, что это лишь момент, и он улетучится так же быстро, как посетил меня, но факт остается фактом – сейчас я его не ненавижу

И только когда я, испытав один из самых сильных в жизни оргазмов, представляя истерзанную мной и скулящую от боли гадюку, кончаю, я понимаю, насколько болен.

Мне казалось, что моя жизнь теряет смысл, что в ней не осталось ни одного настоящего друга, ни одного близкого мне человека, и во всем этом безумии был виноват один человек. Человек, который, ради собственного развлечения, делает мою жизнь невыносимой, поселяя в моей голове сомнения. Человек, которого я ненавидел всей душой. Человек, которого я в своих мыслях убивал уже тысячей самых жестоких способов, и если бы сила мысли действительно имела действие, эта дьявольская змея давно бы уже была мертва. Я просыпался в холодном поту от его победного смеха, преследовавшего меня в кошмарах, захлебываясь от ненависти и дикого желания мести. Хотелось, чтобы он почувствовал на своей холеной шкурке, каково это, когда тебя лишают привычного и любимого уклада жизни, забрав покой.