Войны и кампании Фридриха Великого

Принц Генрих, столь же ловкий дипломат, как и военачальник, дал мысли императрицы большее развитие. Он старался убедить Екатерину, что дележ Польши, спасая саму страну от гибельной анархии и непрерывных междоусобиц, в то же время может служить успокоением Европы, удовлетворив всеобщие интересы. Россия в Польше найдет вознаграждение за уступку Молдавии и Валахии, без которой мир с Портой невозможен. Пруссия будет удовлетворена за издержки, понесенные в турецкую войну по поводу Польши. Австрия, получив новую область, забудет о Силезии и отступится от союза с Турцией, где ей теперь грозит опасное соседство с Россией.
Мысль Генриха чрезвычайно понравилась Екатерине. Она просила сообщить ее Фридриху II

31 марта 1764 года составился оборонительный союз России и Пруссии. Статьями этого договора, который остался тайной для других держав, были гарантированы европейские владения обоих государств с условием: не начинать войны и не заключать мира без обоюдного согласия, а в случае нападения на которую-либо сторону союзная держава обязывалась оказывать помощь или двенадцатью тысячами войска, или субсидией в 480 тысяч талеров. В двух сепаратных статьях договора было сверх того постановлено «не допускать в Польше наследственного самодержавного правления и всеми мерами поддерживать избрание Понятовского на престол».

С пресечения рода Ягеллонов (смертью Сигизмунда Августа I в 1572 году) этим сеймам было предоставлено право избрание королей. Тогда образовалось в Польше столько же партий, сколько было магнатов, ибо каждый из них почитал себя потомком Пяста и, следовательно, претендовал на престол.

Он сам признается в своих записках с большим самодовольством, что брак Петра и Екатерины — его дело, его идея, что он считал его необходимым для государственных интересов Пруссии и в Екатерине он видел лицо, наиболее пригодное для их обеспечения со стороны Петербурга»

Вообще, Фридрих придавал огромное значение шпионажу, имея своих агентов в самых высоких сферах стран-противниц. Только по России он добывал информацию от дрезденской министерской канцелярии, от австрийских офицеров, от саксонского резидента в Петербурге Функа, из штаба Фермора, от великого князя Петра Федоровича и Екатерины, от курляндского камергера Мирбаха, от русского посла в Нидерландах Головкина, от голландского министра при русском дворе Сварта, от шведского посланника графа Горна и множества других. Слова короля, что он «всегда пускает в ход золотое оружие, прежде чем взяться за стальное», блестяще подтвердились.

Тотлебен позднее (в 1761 году) был изобличен как агент прусского короля

Тем не менее король потерял на поле боя свою шляпу, которая впоследствии была торжественно помещена в Эрмитаж.

Это ознаменовало конец организованного сопротивления королевской армии: бросая оружие, она побежала в леса и на мосты, наведенные ранним утром. На узких проходах между озерами и на мостах люди давили друг друга, повсеместно сдаваясь в плен. Пионерный полк капитулировал в полном составе при первом появлении вражеской конницы.

В этом бою прусская тяжелая кавалерия полегла практически в полном составе

Салтыкову в военной историографии, образно говоря, не повезло. Некоторые вопросы, связанные с его жизнью и боевой деятельностью, получили отражение в русской историографии, однако существенной, полнокровной работы, посвященной ему, пока еще не создано, хотя личность полководца весьма притягательна и интересна. А главное, именно с П. С. Салтыкова начинается процесс укрепления национальных начал в развитии военного искусства России.