Глаз волка

Возня тут же прекращается. Снег вокруг волчат вновь опадает. Сначала ничего не слышно. Как ни настораживают рыжики свои пушистые уши, только внезапный стон ветра проходится по ним огромным ледяным языком

И вот, когда все становится черным, совершенно черным, он обнаруживает то, чего никто еще до него не видел в волчьем глазу: зрачок живой

Вот что как будто говорит зрачок. Он горит, как раскаленный. Можно подумать, это пламя. «Так и есть, — думает мальчик, — черное пламя!»

Этот смех… — подумал Африка, — какой знакомый смех!»
В десяти метрах от него за толстой железной решеткой хохотала громче всех Гиена из Серой Африки. Потом окликнула зверя в соседней клетке:
— А ты чего не смеешься, Черные Слезки? Погляди-ка на дрома!
— Некогда мне веселиться, — ответил голос, который Африка сразу узнал, — я пастух, мне надо стеречь козу!

Но только он миновал железные ворота зоопарка, его остановил знакомый голос:
— Привет, блошонок! Нашел меня все-таки? Ну да, я и знал, что найдешь.
Несколько секунд Африка стоял не в силах вымолвить ни слова. Слишком это было прекрасно. Он не верил глазам и ушам.
— Кастрюлик!
Да. Дромадер был тут

Странная штука жизнь… Вот вам говорят про что-то, о чем вы не имели ни малейшего понятия, про что-то такое, что и вообразить невозможно, во что трудно поверить, и вот, едва вам про это сказали, вы сами с этим сталкиваетесь. Зеленая Африка

Дромадер и мальчик смеются. Они давно уже научились смеяться про себя. Со стороны посмотреть — и тот и другой невозмутимы и серьезны, как барханы.

Как Африка! А ты, Кастрюлик, хорошо провел ночь?
(«Кастрюлик» — это ласковое прозвище, которое мальчик дал дромадеру.)

Без мальчика не пойду.
Вот что говорят молчание дромадера, и его неподвижность, и спокойный взгляд.

Он вырастет и будет рассказывать истории, и люди будут слушать и грезить наяву!