Беды развода и пути их преодоления. В помощь родителям и консультантам по вопросам воспитания

посещения – за исключением, может быть, лишь тяжелейших случав – никогда нельзя ни прерывать, ни редуцировать, поскольку обрыв отношений не только помешает бесстрашному привыканию к новой ситуации, но и приведет к обратному результату. Это, как и у детей в больнице: разочарование ребенка будет лишь расти, в результате чего он может и вовсе отказаться от отца. И вряд ли позднейшее возобновление отношений станет возможным, не говоря уже о том, что не только ребенок потеряет часть своей любви и доверия, но и у отца появится к нему отчуждение.

Обычно мать в этой тяжелой ситуации гораздо меньше, чем обычно, способна на проявление материнских чувств, – особенно тогда, когда она остается совсем одна: круг ее общения разрушен, у нее нет ни друзей, ни семьи, ей не приходится ждать профессиональной помощи педагогов или психологов, с которыми она могла бы поговорить о своих проблемах. Это означает, что субъективно ребенок (как минимум частично) потерял не только отца, он потерял также и большую «часть» матери, а именно ту ее часть, которая всегда была готова к пониманию и заботе, то есть те аспекты материнского образа, которые чрезвычайно важны для чувства защищенности ребенка и его ощущения, что он любим. Мать в это время не в состоянии соответствовать этому образу, потому что сама она переполнена страданием.

Развод – это кризис, который вызывает различные аффекты и чувства. Здоровый, в известном смысле нормальный ребенок просто обязан реагировать на такой кризис. Надежда, что ребенок может на него не реагировать, стоит на шатком фундаменте. Только тот ребенок не станет реагировать на такое событие, отношение которого к родителям уже давно и окончательно разрушено, так что прерывание или освобождение от этих отношений представляет собой скорее облегчение, чем боль. Итак, я повторяю: каждый в известной степени психически здоровый и нормальный ребенок должен реагировать на развод, и его внешнее спокойствие или кажущаяся безучастность еще ничего не говорят о его внутреннем состоянии. Понимание всего этого является первым шагом к преодолению кризиса.

Не проявлять своей боли удается им тем легче, чем сильнее они сами не желают воспринимать всерьез свою собственную боль. И они способны ее ощущать и показывать лишь тогда, когда им для этого – как в случае с отцом (причем совершенно бессознательно) – окажется предоставленным «помещение». Но проявление открытой боли, тем не менее, – это единственный способ ее преодоления. В ином случае она не может быть «переработана», и тогда в детской душе навсегда остаются глубокие шрамы.

Надеждой на то, что можно развестись, не причинив детям боли, родители широко открывают двери таким механизмам защиты, как отрицание и вытеснение. Тогда, принимая желаемое за действительное, они просто не замечают, как их дети страдают из-за развода. Они не желают принимать всерьез те знаки, которыми дети сигнализируют о своих несчастьях и страхе. Нередко и дети при этом как бы играют с родителями заодно. Потому что, находясь в подобной же тяжелой ситуации, они не желают смотреть в глаза своим переживаниям, что и заставляет их отрицать свои проблемы.

отношения между детьми и новыми партнерами родителей чаще всего развиваются довольно сложно. Эти сложности влияют не только на самочувствие и психическое развитие детей в новой семье, они играют не последнюю роль и в том, что партнерства эти быстро распадаются или же вовсе не успевают начаться по-настоящему. Конфронтация с новым партнером родителя образует своего рода новый акт «драмы» развода, что также является частью судьбы «разведенных» детей. И здесь речь идет не столько о реальных обстоятельствах, сколько о чувствах и фантазиях, возникающих у детей при появлении нового партнера и сильно напоминающих те чувства и фантазии, которые ребенок уже развил в ходе развода. Сложности эти далеко не ограничиваются лишь отношением к новому партнеру родителя, они захватывают также отношение ребенка к родителям и к самому себе.

Психотерапия как ответ на симптомы переживания развода может оказаться неверным решением еще и потому, что симптомы в этом случае не только являются нормальными реакциями, это еще и акции, призванные восстановить душевное равновесие: так печаль помогает справиться с потерей; регрессивная зависимость, которую проявляют многие дети, имеет целью восстановить потерянное было доверие к родителям и избавиться от страха оказаться ими покинутым; страхи и ярость выражают вопрос к родителям, причиняющим ребенку такую боль, любят ли они его еще; или они выражают такие вопросы: «Моя ли это вина?», «Как теперь будет выглядеть мое будущее?».
Итак, это зов на помощь, ребенок таким образом хочет получить объяснение и утешение[103]. Но мы уже говорили о том, что на помощь можно рассчитывать лишь тогда, когда ты покажешь, что нуждаешься в ней. Если же ребенок отрицает или подавляет в себе боль, а родители надеются, что терапия вернет ему его душевное равновесие, может легко случиться, что они упустят возможность дать

Наконец, мы не должны забывать, что у родителей, которые любят друг друга, дети учатся тому, что ссора – это всего лишь «второй акт драмы», где «третьим актом» является примирение. В конфликтной же семье именно родительские ссоры привели к полному разрыву отношений. Иными словами, дети убедились, что агрессивность приводит к разлуке и потере объекта! В этом случае ребенок боится своей агрессивности и ему остается одно – вытеснение или защита путем образования симптомов.

Нарушения, вытекающие из этого обстоятельства, идут гораздо дальше предполагаемого страдания из-за симптомов

Люди, вытеснившие свою агрессивность, стесняются и нервничают, когда им приходится отстаивать свое мнение или защищать свои интересы (и многое другое), итак, они платят за это ценой потери важных факторов социальной компетентности.

Разлука содержит в себе также возможность нового начала, в котором могут раскрыться новые жизненные возможности.