Понимая Америку

кую записку Николая Карамзина «О древней и новой России», в которой тот доказывал, что России нужен абсолютный правитель, чтобы предотвратить анархию. По словам Пайпса, Карамзин предложил России трудный выбор между монархией и демократией, но «предпочел чрезмерную власть» хаосу. Консерватизм, подчеркивал Пайпс, — аутентичная русская политика, тогда как либерализм и радикализм заимствованы на Западе. После публикации этой книги, к его собственному удивлению, Пайпсу предложили постоянное место в Гарварде.

В этот период Пайпс начал работу над биографией Петра Струве и заинтересовался русской интеллигенцией. В 1960-м он издал сборник статей на эту тему; однако книга получилась не только об этом, но и о развитии советской культуры после смерти Сталина. Авторы исторических статей в этом сборнике (включая самого Пайпса) старались извлечь уроки для советской современности. В предисловии профессор отмечал: понимание того, как русские интеллектуалы общались с «технической и административной бюрократией» в XIX веке, представляет собой интересную и широкую проблему, потому что она возникает «в каждой современной или модернизирующейся стране». В отличие от соци

Трамп, как мне представляется, надеется повторить успех своего предшественника: в момент его прихода к власти Россия считалась едва ли не главной угрозой Америке. Если к концу трамповского президентства американцы перестанут воспринимать ее как угрозу, это будет повторением рейгановского триумфа. То, что план Трампа состоит примерно в этом, косвенно подтверждается динамикой его отношений с лидером Северной Кореи. Усиление давления на Пхеньян, личная встреча с Ким Чен Ыном, подписание договоренностей и исчезновение «корейской угрозы» из американского публичного пространства — все это выглядит как репетиция «большой сделки» Трампа с Путиным.

Соединенные Штаты Америки трудно оценивать европейскими мерками. С одной стороны, там ничего не меняется уже более двухсот лет: Конституция принята в 1789 году, двухпартийная система с нынешними партиями существует с середины позапрошлого века, и кажется, что «конец истории» там был достигнут уже отцами-основателями страны. Истории в стране нет, осталась только политика.