Преисподняя

Мы почти ничего не знаем о биолокации, ядерном синтезе, сверхлёгких частицах микролептонах, и как знать, может быть исследования на разных глубинах под землёй прольют свет в этой области. Не случайно, космические частицы физики ловят на дне глубоких шахт

Перед выходом Першин собрал разведку.
— Тот человек перед прыжком в шахту что-то крикнул. Для меня это важно, но я не уверен, что понял правильно. Пусть каждый напишет то, что слышал, на бумаге.
Он смотрел, как они пишут, его разбирало любопытство. Когда он заглянул в листочки, то понял, что не ошибся: в большинстве записок стояло лишь одно слово: «Сталин!»

Беглец не ответил. Освещенный сверху и снизу яркими фонарями, он затравленно озирался и, конечно, понимал, что деться некуда. Преследователи загнали его, только и оставалось, что сдаться, но, видно, он не мог смириться или не хотел; глубоко посаженные глаза на неестественно бледном лице были расширены и светились непостижимым яростным светом, как будто его одолевало всепоглощающее чувство: неистовая любовь, жгучая ненависть, несокрушимая вера.
Неожиданно для всех незнакомец вскочил на прутья ограды, застыл на мгновение, что-то крикнул и бросился вниз, никто даже сказать ничего не успел.
Все молчали, обмерев, и похоже, забыли дышать. Незнакомец долго летел в сумеречной пустоте, потом снизу донесся короткий глухой удар, и все было кончено.

ой. Правда, никто из них в тоннелях не воевал, до сих пор в метро еще не случалось боя, не было ни пальбы, ни нападений - тишь, покой... Вот только страх окутывал Москву, как густое радиоактивное облако, ядовитый страх, который пропитал каждый камень, проник в каждую щель и травил людей.

м в центре Москвы, Першин день за днем открывал для себя замаскированные копры с подъемными механизмами, скрытую вентиляцию, складированное шахтное оборудование, упрятанные в дома трансформаторы, от которых вниз уходили кабели

олзала в подъезды и подворотни, окутывала дворы, бульвары, парки, проникала в каждый дом и утверждалась прочно, как данная свыше.
Никто не в силах был опровергнуть ее, она была сильнее опровержений. Молва кочевала по объятому беспокойством городу, обрастала подробностями, хотя толком никто ничего не знал.
Днем тревога гасла в городской толчее, слабела и таяла, хотя угадывалась рядом, за спиной - поблизости и вокруг. К ночи страх о

облаком укутывал пар.
Разведка проникла в метро по одному из таких спусков, о котором прежде никто из них ничего не знал; тайный ход шел под площадью у Красных Ворот, а начинался неприметной наземной решеткой в сквере за памятником поэту.

..И вот лезешь в темноте, лезешь, тело постепенно наливается свинцом, немеет спина, руки и ноги, похоже, уже не держат. Тогда с помощью карабина пристегиваешься к перекладине, чтобы перевести дух.
Ты висишь над бездонным пролетом - один, в кромешной темноте, пронзительное одиночество охватывает тебя и кажется, еще чуть-чуть и одолеет вовсе.

на, руки и ноги, похоже, уже

Офицеры, связанные с подземными объектами, редко бывали на солнце, и, хотя для профилактики их облучали ртутно-кварцевыми лампами, дозы природного ультрафиолета оставались низкими, что препятствовало образованию меланина, красящего пигмента. Эти пациенты отличались особой бледностью, глаза и волосы их выглядели блеклыми.
Два-три раза я наблюдал альбиносов с полным отсутствием меланина. Они обращали на себя внимание белыми волосами, необычайно бледной кожей, но главное - дьявольскими глазами: красный зрачок, горящий взгляд... Правда, в этом не было никакой мистики, просто сквозь прозрачную из-за отсутствия красящего пигмента радужную оболочку виднелось глазное дно, кровеносные сосуды.
Глаза альбиносов - зрелище не для слабонервных. В ярко красных зрачках казалось, полыхают безумие и ненависть, к тому же глаза светились в темноте, как у животных, и отдавали жутью - увидишь, кровь стынет в жилах.
Альбиносами я населил подземную Москву, историческую и совреме