Чужая жизнь

В предисловии к книге Леонид Юзефович пишет:
«Это умная проза. Ее простота обманчива, ее кажущаяся безыскусность – итог опыта и мастерства, а авторская сдержанность отзывается в нас неожиданно сильным чувством».
Это в самом деле умная проза, философская глубина которой прочитывается не в сюжете и языке, а в подтексте ситуации, которая в каждом рассказе своя особенная – но каждый раз в ней странным образом соединяются необычное-случайное и повседневное-неодолимое. Каждый рассказ можно прочитать и как философскую притчу, и как психологический эксперимент, в результате которого герой (герои) узнает что-то важное о себе, своем окружении, жизни, подсознании, об устройстве мира (в том числе границах времени и пространства). Иногда эти эксперименты по-настоящему жуткие: в «Джоне» человек выходит утром из дома, а через минуту, вспомнив, что забыл ключи, пытается вернуться в дом – но не может: он оказался в другом измерении. Волшебная таблетка в «Дне рождении» останавливает старение героини, но вместе с тем для нее невозможно и будущее; а в «Верке» тоже таблетка (но уже наркотическая) раскрывает темные стороны подсознания обычных подростков. Парадоксы во времени становятся причиной познания смерти («Леша») и любви («Квартира»). Но чаще всего для того, чтобы потеряться во времени, пространстве – вообще в мире, жизни, не нужно никаких фантастических и детективных допущений (как во «Второй половине» и «Katerinaa»). Герои рассказов «Терапия», «Поездка», «Чужая жизнь», «Объект» утратили вкус жизни (герой «Терапии» говорит: «У вас не было никогда чувства, что вас как будто уже и нет на этом свете? Вы живы, здоровы, всё отлично, но на самом деле вас давным-давно нет») и теперь в меру своих душевных сил пытаются снова почувствовать себя живыми, совершая странные, абсурдные действия. Книга «Чужая жизнь» - это книга о том, что жизнь другого – тайна, которую не разгадать, но и своя жизнь – загадка со многими неизвестными. Об этом «Иллюзион» и «Степь» - рассказы о молодости, когда каждый момент кажется загадочным и таящим в себе одновременно ослепительное будущее и безысходное отчаяние.
Проза Елены Долгопят – при всей занимательности сюжетов – это негромкая проза. В предисловии Леонид Юзефович пишет о тихом голосе автора, который тем слышнее, чем громче и неразборчивее шум современности. В рассказе «Katerinaa» есть образ: в зале ожидания Ярославского вокзала среди шума и суеты играет на рояле музыкант-любитель, что-то знакомое, душевное, старую эстраду. Примерно также можно описать место Елены Долгопят в русской литературе: она сознательно отстраняется от современной мейнстримной и коммерческой суеты, далека и от претензий на роль серьезного писателя-интеллектуала. Елена Долгопят – автор не для критиков, а для читателей, часто – уставших от современной суеты и неразберихи, отставших от поезда и времени, заблудившихся в лабиринте направлений, растерянно ожидающих каких-то новых путей-идей в этой своей-чужой жизни. Как во многих ее рассказах, ее проза тоже имеет какое-то волшебное свойство – словно нажимается незримая кнопка «пауза» - и вот ты получаешь короткий отдых, возможность отстраниться, посмотреть по сторонам, поразмышлять обо всем спокойно; как мальчик из рассказа «Леша», можешь пойти погулять в этом неожиданно замершем мире, остановившемся моменте. И, приглядевшись внимательно, увидишь, что каждое мгновение на самом деле бесконечно и прекрасно.