Роман с куклой

Он сначала подарил ей свою любовь, а потом отнял. Все как тогда… Только в этот раз он не успел ее подхватить.

– Господа, горько… Горько!
Играла музыка. В лучах вечернего сентябрьского солнца оранжевым и медным горела листва в саду. Небо – ярко-синее, без единого облака – куполом раскинулось над землей… Целуясь с Михайловским, Ева, чуть прикрыв глаза, посмотрела вверх, в это небо. «Даже не думала, что буду так счастлива! Все хорошо – все, абсолютно все… Я бы, наверное, даже смогла рядом с ним всю жизнь прожить», – неожиданно решила она.

Даниил Петрович Михайловский и рад бы был смиренно любить этих странных существ, называемых женщинами, но они сами все портили. Своей глупостью и алчностью, пристрастием к мелочам и вздорными капризами, своим упрямством и неистребимым желанием повелевать. Они были до такой степени неискренни, что только огромное горе или нечаянная радость могли на время сорвать с них маску, сделать живыми и человечными. Но все остальное время – они лицедействовали!

Вот когда ты родилась, тебе кто-нибудь обещал, что ты будешь счастливой? Нет. И мне тоже никто ничего не обещал. И никто никому… А великую любовь придумали поэты и писатели. А еще режиссеры, которые про великую любовь кино снимают, чтобы денег с народа побольше содрать! На самом деле ничего нет. И нет повода переживать! А счастье совсем в другом заключено.

Короткое слово прозвучало словно приговор. «Спрошу я стул, спрошу кровать: «За что, за что терплю и бедствую?» «Отцеловал – колесовать: другую целовать», – ответствуют…» – почему-то мелькнули в голове строчки стихотворения Цветаевой.

Желание ее убить и желание любить ее – вот что он испытывал в данный момент.