Илья Воронов

Ему не нужно было объяснять, что протестов при тоталитаризме не бывает. Если и кажется, что вы себе что-то позволили, на самом деле они позволили это вам. На языке ночи это называется недоработкой, а по-хорошему надо говорить о бунте на коленях. Такими терминами ругали правозащиту. «Это ничего не изменит», — вопили те, кто и вправду ничего не менял даже в своей жизни. Тиль быстро усвоил: ни одно протестное движение не изменило примерно ничего и приблизительно никогда. Выходы на улицу, коллективные письма, допросы нужны были самим инакомыслящим, ведь говорили диссиденты: мы это делаем не для того, чтобы рухнул режим, а чтобы на себя в зеркало смотреть не было тошно.

Как же он хотел вернуться в тухлый и тепло-вонючий довоенный быт, когда все всё понимали, но откладывали на потом, как школьником зимним утром он откладывал момент, когда надо вставать в школу. Нужна смелость, чтобы смотреть открыто и бодро на свою беспомощность. Жалко было мать. Для родителей он умер уже давно, задолго до исчезновения. Тиль рано понял, что мы бунтуем перед ними одной своей жизнью и молодостью, глупостью и страстью. И политика здесь ни при чем.

Сопротивление действительно было бесполезно, и никто здесь ничего не изменит. Никому не помочь в этой стране и никого не спасти. Тиля повязали на улице Вагнера. Вязкий смог от лесных пожаров ложился на город. Музыка на улице не играла.

Найдутся, конечно, со сдвигом, кто расскажет и про то, что бассейн, в котором капля дерьма, уже не состоит из воды, или что служить витриной плюрализма при диктатуре — это как завести живой уголок при морге. Нашлись тут чистенькие и добренькие.

Когда они начали сжигать книги по телевизору, Косовский был уже дома. После брифинга ему дали отгул. Делать было нечего — жизнь давно вышла из моды, да и по большому счету в Москве оставалось два занятия: срать в интернете или пялиться в ящик. И так как у людей уровня Косовского изъяли компьютеры, а вместо смартфонов выдали кнопочные булыжники, он присосался к экрану, щедро заряженному телелучами Останкина.

Населению давно приелись и ненадежные агитки с передовой, насквозь лживые, и халтурные репортажи о вдовах погибших солдат, рассекающих по сельской местности во взятых напрокат «ладах», а призывы топить детей и вешать предателей вошли в дипломатический словарь уже в первые дни войны.

Парня взяли прямо на улице во время прогулки. В съемной квартире нашли взрывное устройство, которое он не смог даже толком настроить. Дома у парня не оказалось ни еды, ни одежды, зато штабелями лежа

При всей засекреченности дела допросы транслировали в прайм-тайм, страна видела кадры жестоких избиений и издевательств

голос Великого Инспектора:
— С Богом!

Ходят слухи, что в связи со сложностями на южном направлении иноагентом могут признать самого Бога. Это правда?