Вылезай сейчас же из ванной, мальчик! — донесся из-за двери материнский вопль.
— Чего ради? — спросил он. — Вам нужно ею воспользоваться?
— Нет.
— Тогда уходите, пожалуйста.
— Ты сидишь там уже слишком долго.
— Прошу вас! Я пытаюсь читать письмо.
— Письмо? Кто это написал тебе письмо?
— Мой дорогой друг Мирна Минкофф.
— Ты же последний раз говорил, из-за нее тебя из «Штанов Леви» уволили.
— Так и есть. Тем не менее, возможно, это оказалось замаскированной услугой. Моя новая работа может оказаться довольно приятственной.
— Ну какой ужыс, а? — печально вымолвила миссис Райлли. — Из никудышной конторы выгнали, а теперь сосыски на улице торгуешь. Ну, я тебе так скажу, Игнациус. Только попробуй мне, чтоб сосысочник тебя уволил. Знаешь, что Санта сказала?
— Я убежден: что бы она ни изрекла, это было проницательно и язвительно. Я мог бы себе вообразить, что ее издевательства над родной речью довольно затруднительны для понимания.
— Она сказала, что тебе пора надавать по мордасам.
— В ее устах это сравнительно грамотно.
— И что сейчас эта твоя Мирна делает? — подозрительно осведомилась миссис Райлли. — Чего это она так расписалась? Ей хорошая ванная бы не помешала, девчонке этой.
— Психика Мирны способна иметь дело с водой лишь в оральном контексте.
— Чиво?
— Вы не будете любезны прекратить орать, точно торговка рыбой, и ступайте, наконец, по своим делам. Неужели в духовке у вас не жарится бутылка мускателя? Оставьте меня уже в покое. Я очень нервен.
— Невры? Ты ж в этом кипитке ж целый час сидишь.
— Вода уже едва ли горяча.
— Так вылазь из ванной.
— Ну почему вам так важно, чтобы я покинул эту ванну, мамаша? Я действительно вас не понимаю. Неужели как домохозяйку вас в настоящий момент не призывает ни одно дело? Я заметил сегодня утром, что пыль в вестибюле уже формируется в сферические образования величиной почти с бейсбольные мячи. Приберите дом. Позвоните и выясните точное время. Сделайте что-нибудь. Прилягте и поспите. В последние дни вы выглядите довольно осунувшейся.
— Как тут не сунуться, мальчик. Ты ж серце своей бедной мамочке разбиваешь. А вот пади я замертво, что б ты делал?
— Ладно, я не собираюсь принимать участия в этом идиотском разговоре