"Боже милостивый, жизнь — это ад"

Вот что автору удается передать как никому - это неуклюжесть подростков, пытающихся быть похожими на взрослых. Если Холден Колфильд (из "Над Пропастью во ржи") был трудным подростком (тот, с кем ассоциировали себя многие, и я в том числе), который не ставил ни в грош ценности большинства, измеряющих успех количеством денег (но думающий о том, куда деваются утки в холода из пруда в Центральном парке), то у Эсм наивные, романтические взгляды на литературу.

В первую очередь, рассказ о войне. Сэлинджер описывает вовлеченность в кошмар, от которого человек не может освободиться, отрешиться. Это то, что всё время травмирует, то, что ненавидишь. Ненавидишь войну, ненавидишь, что вокруг происходит, и на самом деле любишь это, ведь ты в это вовлекаешься. И чем больше ненавидишь, тем больше это происходит в тебе.

Нравится, что автор фрагментарен, заставляет читателя достраивать, доделывать, додумывать, приглашает в соавторы. Аскетичный по стилю, форма - филигранная, абсолютно литературоцентричный автор. Но закрытый. Свою личность в произведении не выплескивает.

У Довлатова и Аксенова угадываются отголоски сэлинджеровских интонаций. Или мне показалось?

А вообще это любимое у самого американского из авторов.