Людвиг Витгенштейн

Витгенштейн родился, работал, любил, искал Бога, страдал и умер.

Витгенштейн родился, работал, любил, искал Бога, страдал и умер.

Эрмина писала в своих мемуарах:
«В этот период или чуть позже его внезапно захватила философия <…> причем так сильно и настолько против его воли, что он жутко страдал от двойственности и противоречивости своего внутреннего призвания и, казалось, был раздираем на две части. С ним произошла одна из многочисленных трансформаций, которые еще предстояли ему в жизни; она потрясла его до самых глубин его естества»[22].
Уместнее, конечно, было бы говорить о постепенном процессе, из которого в итоге выкристаллизовалось желание заняться философией, а не о внезапном обращении к ней, однако надлом, очевидно, был настоящим и оказался лишь усилен тем, что его интерес к философии вошел в противоречие с надеждами отца на то, что хотя бы один из его сыновей займется чем-то осмысленным.

«Изюм, может, и самый вкусный компонент кекса, но мешок изюма не лучше, чем сам кекс, и тот, кто даст нам мешок изюма, не сможет испечь с ним кекс, не говоря уже о том, чтобы сделать что-то еще более вкусное.

Ибо, как говорил Витгенштейн, «разрушение предрассудков – это очаровательно»

Язык – не просто одежда мысли, как считали Фреге и молодой Витгенштейн, но по сути предпосылка способности членораздельно мыслить, как мыслим мы, люди. Пределы мысли – это пределы ее возможного выражения, или, если довести эту идею до крайности, без языка мысли быть не может.

К концу осеннего семестра Витгенштейн захотел наконец понять, имеет ли смысл продолжать заниматься философией и не пора ли уже перестать страдать из-за неопределенности со своим профессиональным призванием, которая мучила его с момента окончания училища. Он посоветовался с Расселом, и тот попросил его для начала создать какую-нибудь письменную работу. Эссе, которое Витгенштейн сочинил на каникулах, произвело на Рассела большое впечатление. Как он писал леди Оттолин: «Эссе очень хорошее, намного лучше, чем у моих английских учеников. Я определенно посоветую ему продолжать. Вероятно, он многого добьется». Рассел посоветовал Витгенштейну продолжать занятия философией. Этот совет был воспринят как долгожданное избавление от неопределенности в выборе занятия. 1 февраля 1912 года Витгенштейна приняли в Тринити-колледж, и Рассел стал его руководителем. Однако Людвиг был необычным студентом. К концу его учебы Рассел понял, что дал своему ученику все, что знал сам, и что Витгенштейн «самый что ни на есть подающий надежды молодой человек», способный разрешить великие философские проблемы, на которые у самого Рассела, по его собственным ощущениям, после завершения капитального труда Principia Mathematica уже не было сил.
«В. легко возбудим: его интерес к философии более страстный, чем у меня; по сравнению с лавиной его мыслей мои – какие-то жалкие снежки. У него чистая интеллектуальная страсть высшей пробы, так что он мне безумно нравится. Его нрав – нрав художника: интуитивный и непостоянный. Он говорит, что каждое утро начинает работать с надеждой, но каждый вечер заканчивает в отчаянии»[27].

что такое искусство, невозможно сказать одним определением, так как нет одного-единственного качества, которое бы объединяло все наши эстетические переживания или все те вещи, которые мы считаем произведениями искусства. Следовательно, не может быть никакой всеохватывающей теории искусства в рамках общих законов и каузальных объяснений.

«Любовь – это радость. Может быть, радость с болью, но все равно радость. Если радости нет или она скукоживается до маленького огонька, тогда и любви не будет

О Кафке он говорил, что это был некто, кто «с огромным трудом заставлял себя не писать о собственных терзаниях»