Шамиль Идиатуллин

Город Брежнев

В 1983 году впервые прозвучала песня «Гоп-стоп», профкомы начали запись желающих купить «москвич» в кредит и без очереди, цены на нефть упали на четвертый год афганской кампании в полтора раза, США ввели экономические санкции против СССР, переместили к его границам крылатые ракеты и временно оккупировали Гренаду, а советские войска ПВО сбили южнокорейский «боинг». Тринадцатилетний Артур живет в лучшей в мире стране СССР и лучшем в мире городе Брежневе. Живет полной жизнью счастливого советского подростка: зевает на уроках и пионерских сборах, орет под гитару в подъезде, балдеет на дискотеках, мечтает научиться запрещенному каратэ и очень не хочет ехать в надоевший пионерлагерь. Но именно в пионерлагере Артур исполнит мечту, встретит первую любовь и первого наставника. Эта встреча навсегда изменит жизнь Артура, его родителей, друзей и всего лучшего в мире города лучшей в мире страны, которая незаметно для всех и для себя уже хрустнула и начала рассыпаться на куски и в прах.Шамиль Идиатуллин — автор очень разных книг: мистического триллера «Убыр», грустной утопии «СССР™» и фантастических приключений «Это просто игра», — по собственному признанию, долго ждал, когда кто-нибудь напишет книгу о советском детстве на переломном этапе: «про андроповское закручивание гаек, талоны на масло, гопничьи „моталки“, ленинский зачет, перефотканные конверты западных пластинок, первую любовь, бритые головы, нунчаки в рукаве…». А потом понял, что ждать можно бесконечно, — и написал книгу сам.
684 printed pages
Copyright owner
Bookwire
Original publication
2023
Publication year
2023
Publisher
Corpus
Have you already read it? How did you like it?
👍👎

Impressions

  • Андрей Козловshared an impression7 years ago
    👍Worth reading
    🔮Hidden Depths
    💡Learnt A Lot
    🎯Worthwhile
    🚀Unputdownable
    💧Soppy

    Существует много книжек про непростые переживания маленьких мальчиков, но как правило эти мальчики живут в каких-то совершенно неведомых мне больших городах или маленьких деревнях, а так, чтобы главный герой жил практически в моём прошлом - такого я ещё не видел.

    Идиатуллин описывает взросление 13-летнего (может, 14-летнего - не помню) мальчика Артура в городе Брежневе - Набережных Челнах в начале 80-х, когда построенный в 70-х годах завод КамАЗ постепенно выходил на проектную мощность. Родителям Артура около 35 лет, и это отдельный космос, потому как ты сначала вспоминаешь своё детство, а потом сравниваешь переживания 35-летних задолбанных работой и жизнью мужчин и женщин с 35-летним собой и со своей 10-летней дочерью, одновременно купаясь в сравнении города Брежнев из 80-х с военным гарнизоном Домна Читинской области, в котором я провёл 90-е годы, чудом не вляпавшись ни во что такое, во что окунает своего главного героя автор.

    "Мир книги - это мир искусственно созданных изолятов, именно так строились крупные градообразующие предприятия. Совершенно особая социодемографическая ниша - в один котёл свалились деревенские, что искали лучшей доли в городе; перекати-поле из числа городских, кто подался за тридевять земель, соблазнённый обещанными надбавками и соцпакетом; молодежь по распределению - как учительница Марина Михайловна и специалисты - как отец Артура. Понимаете, не десятилетиями складывавшиеся отношения и разграничение сфер, а такая вот солянка сборная с неминуемой борьбой за власть среди представителей второго поколения. Я теперь живу в городе, который строился по тому же принципу и деление на кварталы здесь чёткое, и свары полвека назад были такими же, как те, что в книге", - пишут в комментах на лайвлибе. Я теорий про изоляты не знаю, но вообще написанное вот тут смахивает на правду.

    Я приехал в военный гарнизон Домна в 89-м году в возрасте 7 лет с отцом-лётчиком и матерью-врачом, пошёл там во второй класс, закончил школу и переехал в Читу только на 5-м курсе университета. Военный гарнизон в Домне со всех сторон окружает одноимённая деревня и маленькие сателлиты в виде застройки для железнодорожников - Транссиб отделяет жилую зону от территории военных (аэродромы и прочие военные части), начинающуюся за трассой Чита - Ингода и заканчивающуюся около федеральной дороги Чита - Иркутск. В 2000-х мне казалось, что границы постепенно стираются (хотя почти наверняка это связано с моим взрослением), но в 90-х подростки чётко делились по территориям - эти из деревни, потому деревенцы, эти из первого гарнизона, который за бетонкой ближе к Чите, эти из второго гарнизона, которые с другой стороны бетонки. Посреди гарнизона торчала старая застройка из двухэтажных бараков, в которых жил отдельный контингент, тяготевший скорее к деревне, чем к вечно более благополучному гарнизону. Было ещё более мелкое деление по дворам - эти из тридцатки, то есть 30-го дома, эти из улуса, который объединяет в основном 23-й и 24-й дома и так далее. К концу школы мы как-то притёрлись и перемешались друг с другом (как мне это сейчас представляется), но в 6-7-8-9-х классах это деление было весьма жёстким (опять же, как мне это сейчас вспоминается).

    То, что описывает Идиатуллин, почти точно так же происходило и у нас. Единственное, что не было ножей, или я не попадал в компании и обстоятельства, где ножи могли появляться. А так драки действительно происходили не просто до первой крови - людей вырубали до потери сознания, а много раз и забивали до смерти - то палками, то просто ударами о бетонные стены. Да, действительно часто самые мелкие по росту оказывались самыми наглыми, колотили здоровенных лбов и первыми отправлялись на зону, откуда возвращались героями для своего весьма поганого окружения.

    Всё, что испытывает Артур и всё, что думает про него Витальтолич - всё это пережито мной эмоциями, которые, конечно, в какой-то мере отличаются от описанных автором, но лишь оттенками, а не содержанием. Да, наши мелкие переживания не шли ни в какое сравнение с тем, что переживали в 90-е годы наши родители, работавшие, по-моему, не столько ради карьеры, сколько ради необходимости прокормить семью. Идиатуллин описывает начало 80-х с недостатком продуктов, который я успел запомнить на стыке 80-х и 90-х, но в 90-е еды не было вовсе, а зимой гарнизон стабильно отрубался от тепла, электричества и газа. Мы выращивали картошку, жили до середины 90-х в основном за счёт отцовского пайка и материнской выпечки/банок и прочей татарской изобретательности, и я до сих пор очень чётко помню картинку, как мы с отцом в 8 часов вечера зимой в пролёте между первым и вторым этажом первого подъезда 24-го дома на какой-то керосинке разогреваем хреновую тушёнку с макаронами, чтобы керосином не воняло дома.

    Идиатуллин описывает не только переживания взрослеющего подростка, но и его отца, который убивается на производстве, часто не имея возможности ночевать дома. Я точно так же рос в семье, где отца вечно не было дома, а мать молча терпела всё это, убиваясь на собственной работе. Читать это у Идиатуллина иногда немного жутко - такое впечатление, что он забрался в мои воспоминания и вытащил их на страницы книги.

    Описанная автором улица - это та улица, на которой вырос я сам. Заброшенные стройки, арматура, тёмные подворотни, пространства между гаражами, где людей в темноте колотят по голове, воняющая тряпками школа, разборки за углом, муторный страх в животе перед дракой, когда нужно бить по очереди двумя руками, потому что драться ты не умеешь, а если ударить дважды, то вероятность попасть больше. Я как-то раз очнулся в не очень трезвом состоянии посреди кипящей драки, в которой условные мы били условных тех, при этом те были, судя по погонам, подполковниками и майорами - в темноте большие звёздочки приняли за маленькие, и думали, что сражаемся с лейтенантами. И очнулся-то я от того, что оттаскиваю от какого-то поверженного за залитую льдом землю мужика в форме своего соратника, который замахивается на него огромным гаечным ключом. Я чётко помню это ощущение, как будто мы с этим моим товарищем летим на самолёте куда-то в тёмную пропасть, и чтобы не убиться есть буквально пара мгновений. Мгновений хватило, гаечный ключ ничего никому не сломал, хотя без последствий эта драка никому почти не обошлась. Почти точно такие же драки описаны у Идиатуллина, у которого взрослые мужики для того, чтобы не бояться охамевшую шпану, вынуждены сбиваться в свои мужские стаи.

    Детские влюблённости - точно такие же, какими они, вероятно, были у нас. Ничем не примечательный девчонки, которые с годами знакомства вдруг превращаются в невероятных красавиц, рядом с которыми теряешь голову. Неожиданные открытия, когда вдруг оказывается, что ты предельно интересен не одной, а сразу нескольким девчонкам. Первые пьянки - все сплошь неудачные попытки казаться взрослее. У Идиатуллина нет наркотиков - одно курево, но в Домне в 90-х было очень много конопли со всеми её производными и дешёвого китайского спирта, который продавали по 20 рублей за порцию, которую можно развести на поллитра, в каждом пятом доме.

    У нас даже был ровно точно такой же гараж, как у отца Артура - между первым гарнизоном и деревней. И точно так же в гараже был погреб, в котором стояли точно такие же банки, которые точно так же примерзали к полкам, и где точно так же можно было задохнуться в погребе, если бы кто-то захотел тебя в нём закрыть.

    Параллели почти бесконечны - автор описал моё детство, сумев соединить его с бытом и работой огромного и немного искусственного моногорода, переживаниями и бедами взрослых людей, восприятием в советском обществе войны в Афганистане и её солдат, переживаниями этих солдат и их бесплодными часто попытками найти себя в гражданской жизни.

    Говорят, что "Город Брежнев" есть в шорт-листе какой-то премии, но и без премий для меня это одна из самых удивительных книг, которую я когда либо читал.

    Отдельно доставляет тот факт, что можно сказать автору спасибо и вполне вероятно, что он это спасибо услышит. Шамиль, спасибо, и дай нам бог ещё ваших книг.

  • Fyodor Krasheninnikovshared an impression8 years ago
    👍Worth reading

    На любителя.
    Ожидал большего про жизнь в начале 80-х, но книжка скорее о конкретном городе и конкретном человеке.
    Но все не так просто с книжкой.
    С одной стороны, это такой роман про подростков и взросление. Поэтому его не очень интересно читать взрослому — впрочем, если у вас с началом 80-х что-то связано личное, то все равно интересно. С другой стороны, такая книга могла бы появиться году в 90-91, такой последний перестроечный роман о позднем застое. Но тогда автор был слишком молод и написал его только сейчас. Но самое интересное ощущение у меня вот какое. Автору удалось описать словами это вот ощущение хрупкости жизни накануне. Вот живет подросток Артур в городе Брежневе (а такой город если кто не не знает, был - в 82-88 годах так называли Набережные Челны), ездить в пионерский лагерь, учится, папа у него на КамАЗе работает. Все вроде так хорошо и оптимистично, а потом постепенно все мрачнеет, детство уходит, за фасадом безоблачного счастья выступают серьезные проблемы - уличные банды, милицейский безнаказанный террор, в Афганистане война, на которой одних убивает и калечит, а другие возвращаются в мирную жизнь с изменившимся сознанием, завод гонит брак, первая любовь оказывается шлюхой, папа, который в начале романа фигурирует как Вадим, оказывается Вазыхом и мы понимаем, что Артур живет в татарско-русской семье, в 83 году это совершенно неважно, хотя в нескольких сценах становится понятным, что все-таки важно.
    Заканчивается роман февралем 1984 года, когда умирает Андропов. Но мы-то знаем, что все самое главное только начиналось.
    Короче говоря, непростая книжка.
    В литературном смысле не идеальная, я бы сократил производственную составляющую. Но все-таки рекомендую.

  • Елена Голубеваshared an impression7 years ago

    Книга очень сильная, хотя остается впечатление, что автор писал на одном дыхании, не работал над ней - как сложилось, так и сложилось. Композиционно можно было бы отточить, избавиться от провисаний. В нарочитую примитивность языка (повествование ведется от лица персонажей, людей незатейливых) можно было бы добавить красок. В сюжете есть грубоватые швы. Необоснованным показался резкий переход главного героического персонажа в главные злодеи. Т.е. в принципе понятно, но, повторяю, слишком резко, не очень мотивированно: почему человек, который по сюжету способен на жестокость, но вроде бы не способен на подлость, на удар в спину, совершает такую гнусную, изощренную и трусливую попытку убийства.
    В целом - одно из сильнейших читательских впечатлений последнего времени, книга не отпускает.

Quotes

  • Михаил Фаустовhas quoted7 years ago
    И вообще, деревенские — это люди, которые заботятся о тебе, как о своем ребенке, выращивают, кормят, дружат, играют. А потом отрубают голову и съедают.
  • Dima Strizhhas quoted7 years ago
    Друг — это ж не самый умный или там самый красивый. Этот тот, за кого ты любому пасть порвешь. И он за тебя. А то, что он мудак и дебил, вопрос второй.
  • Fyodor Krasheninnikovhas quoted8 years ago
    — Эх ты, а еще в Брежневе живешь. Там Брежнев воевал. Не город, в смысле, а Леонид Ильич, в честь которого нас назвали. Знаешь, кто такой Брежнев был?
    Салажонок подумал и нерешительно сказал, глядя в землю:
    — Как Андропов?
fb2epub
Drag & drop your files (not more than 5 at once)