Вторжение

Мраморные тела, холодные тела, скульптуры с отсеченными ногами.

Ковыряю ногтем трещину, узкий зазор между живой плотью и мертвой.

Да, я виновен! Виновен, признаю. Наш театр сопротивляется… сопротивлялся до последнего. Я заделывал самые узкие щели, чтобы ничто из Нового мира не проникло в его стены. Я закупорил наш театр, наш храм искусства, как закупоривает бутылку с посланием потерпевший кораблекрушение, — на этом месте Мара все-таки не может сдержаться и закатывает глаза. — Я думал, что сохраняю в бутылке историю, но, как оказалось, там было только одно слово. «Спасите».

Мы — проститутки, обслуживающие стариков

Иногда бабушка наклонялась к Лии и шептала: «Ермолов, кажись, прибавил в весе, тяжело прыгает» или «Девочки сегодня как-то не синхронно…». Лия не слушала, она сползла на самый краешек, вцепившись в спинку побелевшими пальцами

почувствовала во рту привкус, который бывает, когда быстро-быстро бежишь или просыпаешься среди ночи от страха.

Икеевская акула на притащенном с помойки диване