Томас Рикс

Оруэлл однажды написал: «Если свобода вообще что-нибудь значит, она означает право говорить людям то, чего они не хотят слышать»14. Для него это прежде всего были факты, которые люди не хотели признавать. Это особое право он отстаивал всю жизнь.

«Чтобы видеть то, что происходит прямо у вас перед носом, нужны отчаянные усилия»

Священник «совершенно не одобряет, что мы были на стороне правительства» в Испании, написал Оруэлл одному из своих боевых товарищей: «Конечно, нам пришлось признать, что вести о сожжении церквей [республиканскими силами] правда, но для него стало большим утешением узнать, что это были всего лишь католические церкви»

«Интеллектуальная свобода… без сомнения, является одним из отличительных признаков западной цивилизации»6. Он также заметил, что «если вообще можно за что-то воевать, то за свободу мысли»

Во время визита в Чехословакию в качестве премьер-министра она извинилась за действия Невилла Чемберлена. «Мы подвели вас в 1938 г., когда разрушительная политика умиротворения позволила Гитлеру покончить с вашей независимостью, — обратилась она к федеральному собранию в Праге. — Черчилль поспешил разорвать Мюнхенское соглашение, но мы до сих пор вспоминаем это со стыдом»

В военное время, как заметил Наполеон, люди готовы сражаться и порой умирать за кусок цветной ленты.

Идеологический контроль над основополагающими фактами, помещающий прошедшие события в «дыру в памяти», как это назовет Оруэлл, станет его главной темой через семь лет, когда он будет писать «1984».

Есть хорошее определение сноба — тот, кто в неловкой ситуации исходит из того, что ошибся другой.

Свиньи совершают действие, отражающие самые глубокие опасения Оруэлла по поводу современного государства, — начинают пересматривать историю.

«Характерная особенность тоталитарного государства заключается в том, что оно контролирует мысль, а не фиксирует ее, — в смысле, не делает ее неизменной, — писал он в 1941 г. — Оно устанавливает безусловные догмы и меняет их день за днем»