Луиза Пенни

Он выдвигает теорию, согласно которой жизнь — это утрата, — сказала она, немного помолчав. — Утрата родителей, утрата любви, утрата работы. Поэтому мы долж­ны отыскать в нашей жизни более высокий смысл, чем эти люди и явления. Иначе мы потеряем и себя

Жизнь — это перемены. Если вы не растете и не развиваетесь, то топчетесь на месте, тогда как остальной мир быстро уходит вперед. Большинство этих людей остаются незрелыми. Они живут «тихой» жизнью, пребывают в ожидании

— В ожидании чего?

— В ожидании того, что кто-то их спасет. Спасет или хотя бы защитит от большого страшного мира. Но дело в том, что никто не может их спасти, потому что это их проблемы, а значит, и решение должно быть принято ими. Только они сами могут себя спасти.

Мы выбираем наши мысли. Выбираем наше восприятие. Наше отношение к тому или иному событию. Мы можем думать, что это не так. Мы можем не верить, что мы делаем этот выбор, но так оно и есть на самом деле.

Но я думаю, что многие люди любят свои проблемы. Это дает им всевозможные предлоги, чтобы не расти и смиряться со своей жизнью.

За двадцать пять лет, что она прожила в Трех Соснах, ей даже слышать не приходилось ни о каких преступ­лениях. Единственная причина, по которой двери в домах закрывались, состояла в том, чтобы не дать соседям в период сбора урожая подбросить в дом корзиночки с кабачками.

Единственная причина, по которой двери в домах закрывались, состояла в том, чтобы не дать соседям в период сбора урожая подбросить в дом корзиночки с кабачками.

Он видел такое выражение лица бессчетное ко­личество раз — у людей, отчаянно ждущих новостей, ко­торых они отчаянно не хотят знать.

Почти в любом человеке жило тайное убеждение, что жертва убийства сама на это каким-то образом напросилась. А поэтому весть о том, что кто-то добрый и хороший стал жертвой убийства, воспринималась как шок. Возникало ощущение, что произошла какая-то ошибка.

Нет, пожалуй, мне ломтик чуть побольше.
— Когда ломтик превращается в кусище?
— Ну, если ты сама как кусище, то размер не имеет значения, — сказала Мирна.