Дэниел Ергин

В январе 1980 г. президент Картер огласил внешнеполитическую доктрину, получившую известность как «доктрина Картера»: «Пусть наша позиция будет совершенно ясна. Любая попытка внешних сил получить контроль над районом Персидского залива будет рассматриваться как угроза жизненным интересам Соединенных Штатов, и такая попытка будет пресечена всеми необходимыми средствами, включая военные». Доктрина Картера конкретизировала высказывания американских президентов еще с 1950 г., когда Гарри Трумэн обещал королю Ибн Сауду военно-экономическую помощь. В более широком историческом аспекте она была поразительно похожа на декларацию Ленсдауна 1903 г., в которой тогдашний британский министр иностранных дел предупреждал Россию и Германию, что им следует держаться подальше от Персидского залива.

Отец Саддама Хусейна умер до его рождения в 1937 г., и, подрастая, молодой Хусейн видел смысл жизни в тайных заговорах и крайнем национализме партии Баас. Решающее влияние на него оказал воспитавший его дядя, Хайралла Талфах. Крайний националист из суннитского арабского меньшинства, он ненави­дел и презирал европейскую культуру. И для дяди, и для племянника путеводной звездой в жизни был профашистский националистический переворот, совершенный в 1941 г. группировкой Рашида Али, когда немецкие самолеты в Ираке вели военные действия против англичан. Когда же возникла угроза обстрела иракцами самолета, вывозившего британских женщин и детей, британские вооруженные силы перешли в наступление, и переворот провалился. Участвовавший в перевороте Талфах был арестован и осужден на пять лет. Из тюрьмы он вышел с сохранившимся на всю жизнь чувством горечи, гнева и ненависти, которое он внушил и своему племяннику. Переворот Рашида Али стал легендой баасистского движения. На мировоззрение Саддама Хусейна также оказала влияние культура его родного города Тикрита, который находился в суровой пустыне и был далек от борьбы за национальные интересы страны. В Тикрите была своя шкала ценностей, где главными качествами считались подозрительность, хитрость, коварство и внезапное нападение для достижения цели, и эти качества Саддам Хусейн хорошо усвоил.

Эти три тенденции — падение спроса, непрерывное наращивание нефтедобычи за пределами стран ОПЕК и обращение к огромным запасам — сократили спрос на нефть ОПЕК где-то на 13 млн баррелей в день, т.е. на 43% от уровня 1979 г.! Иранская революция, а затем ирано-иракская война нанесли серьезный урон возможностям этих двух стран. Тем не менее вместо нехватки, которой все опасались, внезапно образовались излишки, превышавшие спрос на рынке, — короче, возникло перенасыщение рынка, ведущее к существенному снижению цен1.

«Если страны — члены Организации считают, что им предоставлена полная свобода действий, — заявлял король, — то такая свобода должна распространяться на всех членов ОПЕК, и Саудовская Аравия будет, конечно, защищать свои собственные интересы».

В 1970-е гг. высшие американские должностные лица толпами наезжали в Эр-Рияд, чтобы просить саудовцев сдержать рост цен и не допускать их повышения. Теперь, в 1986 г., вице-президент Соединенных Штатов едет в Саудовскую Аравию, чтобы просить их повысить цену?

Это был основной принцип стратегической неожиданности: войска находились в поле зрения, все понимали, что они находятся там для устрашения, спутники проводили съемки, но при этом вряд ли кто мог предположить, что войска будут использованы для военных действий.

Инциденты и взаимные нападки нарастали, и Ирак решил, что для него наступил удобный момент. В Иране, казалось, царил полный хаос, а в Багдаде говорили, что «в Иране на каждом углу свое правительство». Иранская армия была деморализована и переживала волну кровавых чисток. Ирак мог бы нанести решительный удар по соседу, сбросить Хомейни, ликвидировать угрозу Ираку со стороны бунтующих шиитов и утвердить свой суверенитет над водной артерией Шатт-эль-Араб, защитив, таким образом, свои нефтяные интересы. Были и еще более соблазнительные возможности — выступив в качестве «освободителя» этнических арабов в иранском Хузистане (менее половины жителей этого юго-восточного района Ирана были арабского происхождения), привлечь их на свою сторону и, возможно, присоединить область, которую иракцы называли Арабистан, к Ираку, или по крайней мере установить там свое влияние. Наградой было бы не только братское воссоединение — в Хузистане сосредоточивалось 90% запасов нефти Ирана. Вдобавок ко всему зарубцевалась бы рана, нанесенная гордости Ирака. Баасисты не забыли унижения, когда в 1975 г. им пришлось уступить Ирану в вопросе о суверенитете над Шатт-эль-Араб. Но и это было еще не все. Шаха, регионального полицейского в районе Персидского залива, больше не было. И образовавшийся вакуум мог бы заполнить Хусейн, утвердив превосходство Ирака, а заодно и свое в регионе огромного международного значения. Более того, при изоляции, в которой оказался в арабском мире Египет, подписав Кэмп-Дэвидские соглашения, Ирак, ликвидировав угрозу распространения иранской революции, мог бы стать лиде­ром и воинствующим защитником всего арабского мира, а также одной из главных нефтяных держав. Короче говоря, отказаться от таких соблазнительных возможностей было нелегко.

Когда-то цены на рынке нефти устанавливала Standard Oil. Затем в Соединенных Штатах этим занимался Техасский железнодорожный комитет, а в остальных странах крупные нефтяные компании. Потом власть перешла к ОПЕК. Теперь же цена устанавливалась ежедневно и ежесекундно на открытом рынке в торговом зале Nymex в процессе взаимодействия трейдеров с покупателями и продавцами, прилипшими к экранам компьютеров в разных точках земного шара. Это напоминало нефтяные биржи Западной Пенсильвании конца XIX столетия, только оснащенные современными технологиями. Все игроки получали одинаковую информацию в один и тот же момент, а в следующий — могли действовать исходя из этой информации. «Ниспосланные свыше законы спроса и предложения» все еще существовали, только теперь они проявлялись по-другому — гораздо шире и без какого-либо промедления. Отправной точкой во всех сделках стала цена WTI — West Texas Intermediate, мощного потока движущегося в трубопроводе продукта, им легко было торго­вать, и поэтому он стал удобным эквивалентом мировой цены, которым до этого служила арабская легкая нефть. Два десятилетия назад цена арабской легкой нефти заменила в качестве базовой цену нефти с побережья Мексиканского залива в Техасе. Совершив почти полный круг, базовая цена вернулась к Техасу. И с быстрым ростом объемов нефтяных фьючерсов цена WTI встала в один ряд с ценами на золото, с процентными ставками и с промышленным индексом Dow Jones среди жизненно важных и тщательно контролируемых параметров ежедневного состояния мировой экономики5.

те дни на экранах Мидленда шел фильм «Да здравствует Сапата!»[581] с Марлоном Брандо в роли мексиканского революционера – и они назвали свою компанию Zapata.

Царскому режиму был нужен отвлекающий маневр, и, как это делалось в прошлом, было решено начать военную авантюру за границей в надежде объединить нацию и восстановить престиж ее правителей.