Максим Семеляк

Что следует верить одновременно во многое, постигать безотходность и неразборчивость всякого подлинного существования и любить с этой целью имена прилагательные.

Что нельзя сидеть сложа руки. Одна из необходимых летовских заповедей гласит: запросто можно «исчерпать океаны бессилия, да не просто ладонью, а своей собственной».
Что можно сидеть сложа руки, поскольку бывают времена, когда правильнее всего затаиться и ничего не делать, не тратить себя, выжидать. (Пожалуй, я использую эту тактику слишком часто.)

Что музыка по своему воздействию должна быть встречной, словно электричка, которая только что пронеслась за стеклом в сторону Москвы, — такой, что невольно шарахаешься.

Я бы теперь не отказался, чтоб некий огромный кот где-нибудь у истоков реки тоже выкрутил свой вентиль и превратил Пехорку в очистительную стремнину, какой та когда-то была, чтобы она смыла следы человеческого присутствия, а заодно и мои фантазии о призрачных свиданиях с Егором на ее берегах.

Вероятно, причина в том, что Летов работал с куда более глубинными и досрочными обязательствами: подноготный атавизм панк-рока и прочие шумные формальности — это более поздние наложения. Корни «Гражданской обороны» и ее амбулаторных миражей («Детский доктор сказал: „Ништяк“») уходят куда-то в дорок-н-ролльную почву, к первичным огорчениям и безвинному гневу.

Летов и был таким глобальным соединительным И, словно по первой букве своего настоящего имени.

В своей университетской компании мы выковали специальный термин — нацишизоидный алкосатанизм.

Я так понял, что музыка Дугину не очень понравилась — ну, он-то больше человек нью-вейва, Japan и все такое, — а вот тексты его зацепили.

На исторической пресс-конференции (июнь 1994 года) триумвирата Лимонов — Дугин — Летов последний, в частности, заявил, что побеждают только те движения, которые попирают правила игры, в том числе и свои собственные. В сущности, старая романтическая установка, которую можно найти хоть во французской, хоть в американской мысли, но поскольку корни Летова во многом находятся в советской интеллигентской культуре, в данном случае логичнее будет вспомнить сентенцию академика Лихачева, который писал про возможность бунта против бунта. А в конечном итоге это все сводится к оригинальной летовской идее «антипохуизма», которую он расписал в вышеупомянутом историческом интервью про двести лет одиночества.

В «Гражданской обороне» всегда было что-то от взбесившихся советских игрушек, забытых, поломанных, но готовых к борьбе. Собственно, именно об этом он и предупреждал все в той же «Контркультуре»: «Это как взять и достать с чердака старую игрушку, сдуть с нее пыль, подмигнуть, оживить — и да будет Праздник!»