Оушен Вуонг

Есть ли в жизни что-то более печальное, мама? Что-то печальнее запятой, из которой насильно сделали точку?

В такие моменты рядом с тобой я завидую словам, потому что они могут то, чего не можем мы. Слова говорят сами за себя, когда они просто есть. Представь, если бы я лег рядом и все мое тело, каждая клеточка излучала бы ясный смысл; к тебе прижался бы не писатель, нет, а слово.

В мире, подобном нашему, взгляд — это однократное действие. Посмотреть на что-то — значит заполнить этим всю свою жизнь, пусть и на миг.

Как-то раз на конференции белый мужчина спросил у меня, необходимо ли искусству разрушение. Он искренне хотел знать.

Однажды днем по телевизору мы с Лан увидели, как табун буйволов, выстроившись в ряд, несется к обрыву и все животные срываются в пропасть.
— Почему они так себя умирают? — раскрыв рот, спросила Лан. Я, как обычно, придумал ответ на ходу:
— Они не нарочно, бабушка. Они просто следуют за своей семьей, вот и все. Не знают, что там обрыв.
— Так пусть им сделают знак остановки.

По телевизору передали, что была война, но конфликт «исчерпан».
А как же, подумал я, глотая таблетки.

Он мой дед не по крови, но по поступкам.

Слушай, — в полудреме сказал он. — Кем ты был до того, как мы познакомились?
— По-моему, я тонул.
Тишина.
— А кто ты сейчас? — прошептал он, погружаясь в сон.
Я подумал секунду:
— Вода.

Если человеческая жизнь относительно истории нашей планеты так коротка, как говорят, — не успеешь и глазом моргнуть, как все позади, то быть красивым со дня рождения до самой смерти — значит быть прекрасным лишь краткий миг.

Почему меня не схватили? Ну, я быстро бегаю, малыш. Некоторые мартышки такие шустрые, что больше похожи на привидений, понимаешь? Они просто — вжух! — жестом руки ты изобразила крошечный взрыв. — Исчезают.