Ричард Руссо

в размолвках с женой за ним всегда оставалось последнее слово, а точнее, два слова: “Конечно, дорогая”

Люди таковы, каковы есть, несмотря на все их усилия стать другими.

можно полюбить практически что угодно, если посвятить этому достаточно времени

одно дело — махнуть рукой на прошлое, но совсем другое — изобрести будущее и попытаться претворить его в жизнь. Опять же, если стереть прошлое, предложив людям пресловутый “чистый лист”, может, они станут реже путать прошедшее с будущим, а это уже кое-что.

Грех часто сам по себе наказание

Майлз, покорно стоя у двери, в который раз за свою самостоятельную жизнь спрашивал себя, какая черта его характера мешает ему перенять у отца жизнелюбивую здравую трусость перед лицом неприятностей. Макс категорически не желал страдать, а сочувствовать страданиям других людей тем более. По его разумению, эта позиция не требовала ни оправданий, ни объяснений. Объясняться должны те, кто упивается страданиями.

Нельзя судить о своей способности управлять чем-либо, не изучив пределы возможностей.

С осмыслением действительности проблема в том, что этому нет конца, нет дедлайна, после которого мысль необходимо обратить в действие. Осмыслять все равно что заседать в комиссии, редко выдающей рекомендации (которые, впрочем, почти всегда игнорируют), — комиссии, не обладающей даже властью самораспуститься.

ибо на Уайтингах мужского пола лежало специфическое родовое проклятье: жены назло им оставались с ними навсегда.

где нужно было на каждом шагу лезть в справочники, чтобы понять, чем же ты, собственно, восхищаешься).